В конце 1880 года Луи Пастер посетил госпиталь, где увидел мучения ребенка, погибающего от бешенства. Это произвело тяжелое впечатление на ученого. Как победить эту страшную болезнь?
Ребенок погиб. Пастер взял его слюну, развел ее и вспрыснул кроликам под кожу; кролики погибли. Это послужило началом длительных опытов для получения прививочного материала.
Пастер знал, что с момента заражения бешенством до начала заболевания проходит довольно много времени — от двух недель до многих месяцев. У ученого возникла мысль, что человеку, искусанному бешеной собакой, надо ввести ослабленный яд возбудителя бешенства, сохранивший свои биологические свойства. Тогда организм человека может постепенно приспособиться к борьбе с ядом, и заболевание не наступит.
Для этого нужно решить две задачи: во-первых, обезвредить яд, а во-вторых, этот обезвреженный яд должен перестроить организм не долее чем за 10 дней. Ведь иначе может начать действовать яд, проникший в организм при укусе больным животным.
А как решить эти задачи, когда сразу возникла и третья, казалось бы, совершенно невыполнимая? Ведь никто еще не видел возбудителя бешенства под микроскопом. Это оказалось труднее, чем готовить вакцину против сибирской язвы. Как готовить прививку из невидимки и против невидимки?
Изучая течение болезни, Пастер и его ученики Э. Ру и Ш. Шамберлан пришли к выводу, что микробный яд сосредоточивается в мозговой ткани. Кусочек мозга животного, больного бешенством, размельчили, смешали со специальным раствором и ввели кролику под кожу. Кролик заболел бешенством.
Препарат, изготовленный из мозга этого заболевшего кролика, ввели следующему. Эта процедура повторилась 132 раза. У 133-го кролика период от введения яда до начала заболевания сократился до шести дней, и дальше степень ядовитости мозга оставалась постоянной. Пастер назвал препарат из зараженного мозга — «вирус фикс» («фикс» — фиксированный, постоянный, «вирус» — яд).
Это название оказалось не совсем верным. После изобретения электронного микроскопа, увеличивающего в десятки и сотни тысяч раз, ученые смогли увидеть тех возбудителей болезней, которые не были видимы в обычные микроскопы. Значит, болезнетворной способностью (вирулентностью) обладал не яд, а мельчайшим микроорганизм. И это название, неся новое содержание, осталось.
Но продолжим про вирус бешенства. Оказалось, что если вирус фикс в течение нескольких дней подвергать специальной обработке, то он теряет свою ядовитость.
Был получен материал для прививок, который проверили на 100 собаках. Половине из них сделали прививки, а половину оставили для контроля. И пот в один день всем 100 собакам ввели заведомо смертельную дозу вируса бешенства. Результаты массового эксперимента превзошли все ожидания — ни одна из вакцинированных собак не заболела, а остальные 50 погибли.
Но все это были опыты на животных, а не на людях. Впрочем, вот как об этом сказал сам Луи Пастер: «Как бы я ни был уверен в успехе, делая прививки собакам, я чувствую, однако, что в тот момент, когда мне придется сделать прививку человеку, у меня задрожит рука».
Но случай заставил ученого приступить к прививкам гораздо раньше, чем он предполагал.
4 июля 1885 года девятилетний мальчик Иосиф Мейстер был жестоко искусан бешеной собакой. Мать повела Иосифа к доктору, но тот сказал, что мальчик должен погибнуть и его может спасти лишь Луи Пастер, живущий в Париже, на улице Ульм. 6 июля мать привезла мальчика к Пастеру.
Ученый пригласил своих друзей врачей, те единодушно заявили, что мальчику суждено погибнуть. Тогда Пастер решил ввести вакцину. С каждой прививкой он волновался все больше и больше. И вот — полный успех! Мальчик не заболел, он играл во дворе лаборатории, а 27 июля отправился домой с подарками от «дяди Луи».
А потом были еще успешные случаи прививок, но апофеозом успеха стал март 1886 года. Тогда к Пастеру в Париж прибыло 19 русских крестьян из Смоленска, искусанных бешеным волком. Раньше всех их ждала неминуемая смерть. И если учесть, что с момента нападения волка на этих людей прошло уже 12 дней, то станет понятным волнение ученых. Прививки начались на 13-й день. Из 19 человек 16 были спасены.
Благодаря работам Пастера микробиология стала наукой, а медицина укрепила научную основу своего развития. Он открыл тайну инфекционных болезней и предложил метод для борьбы с ними. Его труды имели большую-теоретическую и огромную практическую ценность.
источник
Луи Пастер избавляет мир от бешенства. Его вклад в микробиологию.
В 1880 году в одном госпитале Пастер увидел девочку, которую покусала бешеная собака. Она умирала в страшных мучениях. Над ее постелью он поклялся сделать все, чтобы никто и никогда так не страдал. Он сосредоточился на такой, казалось бы, безнадежной болезни, как бешенство: каждый заболевший неизбежно погибал.
После бесчисленного множества опытов, сопровождавших поиск, возбудителя бешенства в слюне людей и животных, Пастер решил поискать таинственного микроба в крови, но эти усилия оказались бесплодными.
И вот наступил день, когда он прекратил погоню за неуловимым микробом. (Много лет спустя будет доказано, что это фильтрующийся вирус. Вот почему Пастер не мог обнаружить столь мельчайшее существо — не было в то время необходимых приборов.)
Прекратив поиск микроба, Пастер не отказался от создания вакцины против бешенства.
Мнение, что возбудитель бешенства поражает нервную систему, высказывалось давно, но это предположение не удавалось подкрепить экспериментальными данными. Наблюдая за больными животными, Пастер установил: заболевание поражает мозг. И пришел к выводу, что яд бешенства начинает проявлять себя в полную силу, лишь достигнув центральной нервной системы. Этому предшествуют недели и даже месяцы.
Значит, можно защитить человека уже после укуса! Возможность дарует сама природа — длинный инкубационный период болезни.
Идея состояла в том, чтобы посланная вслед за возбудителем бешенства вакцина обогнала, «обскакала» смертоносный яд, пока он не достигнет святая святых — центральной нервной системы. Но ослабленный яд для вакцины получить не удавалось.
Наконец-то собака, зараженная мозгом бешеного кролика, не умерла. После долгих поисков они нашли способ ослабления яда!
Чем дольше высушивали зараженный мозг, тем менее ядовитым он становился. А через четырнадцать дней оказывался абсолютно безвредным. Значит, если сделать четырнадцать последовательных прививок, постепенно усиливая действие вакцины, и на четырнадцатый раз ввести уже свежий яд, можно надеяться, что бешенство удастся предотвратить.
Специальная комиссия работала три месяца и убедилась в правоте Пастера.
По крайней мере еще год собирался Пастер проверять метод на животных, прежде чем перейти к человеку. Но судьба распорядилась иначе. К Пастеру привели девятилетнего мальчика из Эльзаса. Четырнадцать укусов, один страшнее другого! Что же делать?
У ребенка был единственный шанс на спасение — прививка. И Пастер сказал «да», хотя в случае неудачи его ждала тюрьма, а может быть, и казнь.
Имя спасенного мальчика — Жозеф Майстер, отныне станет известным: первый человек, спасенный от неминуемой гибели. Прививку сделал парижский врач Жак Жозеф Транше, потому что у Пастера врачебного диплома не было.
Следующий спасенный, пятнадцатилетний пастух Жан Батист Жюпиль, тоже вошел в историю, и во дворе Пастеровского института ему даже поставили памятник.
Защищая своих товарищей, он вступил в единоборство с бешеной собакой и вышел победителем из этой схватки. Но ему угрожала смерть, если бы не прививки. Этот человек на всю жизнь сохранил верность и признательность своему спасителю. Мальчик вырос и стал сотрудником Пастеровского института.
Когда стало ясно, что Жюпиль также спасен, Пастер решил, что можно огласить результаты.
В 1885 году в газете «Пари журналь» будет напечатано: «Пастер избавляет мир от бешенства. Он заявляет, что причина заболевания — в смертельном микробе. «.
А в стенах Медицинской академии вновь и вновь раздаются голоса: «Должны ли мы позволить этому сумасшедшему прожектеру — этому Пастеру — заниматься его теориями, разрушать дело, созданное веками, и превращать в посмешище всю современную медицину?». Однако травля официальных медицинских кругов, стоившая тяжелых переживаний и отнимавшая время и силы у работы, под натиском замечательных успехов метода вскоре стихла.
Прививки против бешенства имели огромный резонанс и в кругах весьма далеких от науки. Пастеровский институт был создан на деньги, собранные по международной подписке. На торжественное открытие этого уже знаменитого учреждения съехались ученые из многих стран. Президент Французской республики, министры, посланники иностранных государств — все были здесь 14 ноября 1888 года.
Адреса, поздравления, приветствия. Рассказывают, что Пастер очень волновался: слезы блестели на его глазах. Он так и не смог произнести прочувствованную речь, которую заготовил заранее, и передал текст своему сыну.
В марте 1886 года в Париж приехало два десятка русских. Большинство из них страдали от ужасных ран, нанесенных бешеным волком. Сопровождавший этих несчастных врач подробно рассказал, как «за два дня и две ночи волк порвал и помял всех, кто ему попался на пути, и как его зарубил топором один из наиболее искусанных». Это происшествие взволновало общественность.
Многие книги обошел снимок, на котором изображены русские крестьяне, пришедшие для прививок к Пастеру. Они были спасены. А уже осенью была открыта бактериологическая станция в Одессе.
Весной 1886 года Гамалею направили в Париж в лабораторию Пастера. Гамалее удалось детально изучить этот метод прививок по Пастеру. (Немногие врачи могли этого добиться в то время.) Завоевав симпатию и доверие Пастера, он вернулся в Одессу, имея драгоценный материал — кроликов, зараженных так называемым фиксированным вирусом бешенства. 13 июня 1886 года Гамалея сделал в Одессе прививку первым 12 укушенным. За ними последовали другие.
Вот строки из письма Пастера Гамалее в Одессу: «Уважаемый доктор, поздравляю Вас. Вы спасли 29 человек: это великолепно. Кроме того, это убедительно показывает, что в Вашей местности профилактика бешенства была весьма необходима. «.
Жизнь Пастера — это победоносное шествие великого экспериментатора. И непрерывная борьба за утверждение своих взглядов. На протяжении многих лет он вынужден был участвовать во многих диспутах, печатных дискуссиях. Количество его противников исчислялось десятками. Среди них были и выдающиеся ученые того времени, пользующиеся заслуженной известностью и по сей день, такие, как Р. Кох. Но приходилось полемизировать и с теми, чьи имена сохранились в истории науки лишь потому, что они были ярыми противниками основоположника современной микробиологии.
источник
К началу 1870-х Луи Пастер уже совершил львиную долю своих медицинских открытий. За прошедшие 30 лет он внес значительный вклад в открытие микробной теории своими работами в области ферментации, пастеризации, спасения шелкопрядильной промышленности и окончательного развенчания теории самопроизвольного зарождения жизни.
К началу 1870-х Луи Пастер уже совершил львиную долю своих медицинских открытий. За прошедшие 30 лет он внес значительный вклад в открытие микробной теории своими работами в области ферментации, пастеризации, спасения шелкопрядильной промышленности и окончательного развенчания теории самопроизвольного зарождения жизни.
Но в конце 1870-х Пастера ждало еще одно эпохальное открытие, поводом к которому послужил на этот раз довольно зловещий подарок: куриная голова. Нет, это была не угроза и не жестокая шутка. Курица умерла от птичьей холеры — серьезного инфекционного заболевания, разгул которого уничтожал до 90% куриного поголовья в стране.
Ветеринар, приславший Пастеру куриную голову, полагал, что болезнь вызвана специфическим микробом. Вскоре ученый подтвердил его теорию: взяв образец с мертвой куриной головы, он вырастил в лаборатории аналогичную микробную культуру и ввел ее здоровым курицам. Те вскоре умерли от птичьей холеры. Это послужило еще одним подтверждением состоятельности микробной теории, но выращенная Пастером болезнетворная культура вскоре сыграла в истории намного более важную роль. В этом ей помогли рассеянность ученого и счастливая случайность.
Летом 1879 г. Пастер отправился в долгую поездку, совершенно забыв об оставленной в открытой пробирке в лаборатории культуре птичьей холеры. Вернувшись из поездки, он ввел эту культуру нескольким курицам и обнаружил, что вирус во многом утратил свои смертоносные свойства: птицы, которым ввели ослабленные, или аттенуированные, бактерии, заболели, но не умерли.
Однако вслед за этим Пастера ждало еще более важное открытие. Он подождал, когда курицы оправятся от болезни, ввел им смертельные бактерии птичьей холеры и обнаружил, что теперь они совершенно невосприимчивы к заболеванию.
Пастер немедленно осознал, что открыл новый способ изготовления вакцин: введение ослабленных бактерий наделяло организм способностью сражаться и с активными смертельными формами.
Обсуждая это открытие в 1881 г. в своей статье, напечатанной в журнале The British Medical Journal, Пастер писал:
«Мы затронули основной принцип вакцинации. Переболев вирусом в ослабленной форме, птицы затем не пострадали и после заражения вирулентным вирусом, и оказались надежно защищены от птичьей холеры».
Вдохновившись этим открытием, Пастер начал исследовать возможности применения нового подхода в изготовлении вакцин от других болезней. Его следующий успех был связан с сибирской язвой.
Это заболевание наносило серьезный урон сельскому хозяйству, унося жизни 10-20% поголовья овец. Ранее Роберт Кох уже доказал, что сибирскую язву вызывают бактерии. Пастер хотел выяснить, можно ли ослабить их, сделать безвредными, но так, чтобы они сохранили способность стимулировать защитные силы организма, в который будут введены в виде вакцины.
Он добился нужного результата, выращивая бактерии при повышенной температуре. Когда некоторые современники усомнились в его находках, Пастер решил доказать свою правоту, поставив весьма эффектный публичный эксперимент.
5 мая 1881 г. Пастер ввел 25 овцам свою вакцину — новый ослабленный вирус сибирской язвы. 17 мая он снова ввел им более вирулентный, но все еще ослабленный вирус. Наконец, 31 мая он ввел смертоносные бактерии сибирской язвы 25 привитым овцам и еще 25 непривитым. Через два дня толпа зрителей, среди которых были члены парламента, ученые и репортеры, собралась посмотреть, чем закончится эксперимент. Итог говорил сам за себя: из привитой группы умерла лишь одна беременная овца, из непривитой же 23 умерли и две были близки к смерти.
Но, возможно, самым знаменитым достижением Пастера в этой области стало открытие антирабической вакцины (против бешенства) — первой его вакцины, предназначенной для человека. В то время бешенство было страшной болезнью и неизменно заканчивалось смертью.
Причиной заболевания обычно становился укус бешеной собаки, а методы лечения были один другого ужаснее: больному в рану предлагали ввести длинную раскаленную иглу или посыпать место укуса порохом и поджечь. Никто не знал, что именно вызывает бешенство: болезнетворный вирус был слишком мал для тогдашних микроскопов, и его нельзя было вырастить в виде отдельной культуры.
Но Пастер все же был убежден, что болезнь возбуждает какой-то микроорганизм, поражающий центральную нервную систему. Чтобы создать вакцину, Пастер культивировал неизвестного возбудителя в мозге кролика, ослабил его, высушив фрагменты ткани, и использовал их для изготовления вакцины.
Первоначально Пастер не собирался испытывать экспериментальную вакцину на человеке, однако 6 июля 1885 г. ему пришлось изменить свое решение. В тот день к нему доставили девятилетнего Джозефа Мейстера со следами 14 укусов бешеной собаки на теле. Мать мальчика умоляла Пастера о помощи, и, сдавшись под ее напором, тот согласился ввести ребенку новую вакцину. Курс лечения (13 инъекций за 10 дней) оказался успешным, мальчик выжил.
После этого, хотя введение смертельного агента человеку и вызвало в обществе протесты, в течение 15 месяцев прививку от бешенства получили еще 1500 человек.
Итак, всего за восемь лет Луи Пастер не только совершил первый крупный прорыв в истории вакцинации со времен Дженнера, открыв способы аттенуации вирусов, но и создал эффективную вакцину против птичьей холеры, сибирской язвы и бешенства.
Однако в его передовой работе скрывался еще один неожиданный поворот: дело было не только в снижении вирулентности вирусов.
Как позже понял Пастер, вирусы, из которых состояла его антирабическая вакцина, были не просто ослабленными, а погибшими.
Именно в этом заключалось зерно следующего великого открытия.
источник
*Импакт фактор за 2017 г. по данным РИНЦ
Журнал входит в Перечень рецензируемых научных изданий ВАК.
О дин из персонажей «Илиады» греческий воин Теукр называет Гектора, сына царя Приама, бешеной собакой. Это самое древнее в литературе упоминание о бешенстве, известном, однако, гораздо раньше. Бешеные собаки, например, изображались в древнеегипетской живописи. Их боялись – они несли смерть. В греческой мифологии был даже бог этой страшной болезни – Аристакс, сын Аполлона, а Артемида (у римлян – Диана) обладала даром излечивать ее.
В работах Плутарха, Овидия, Вергилия мы находим подробное описание бешенства. Цельс, древнеримский врач, оставил обширный медицинский труд (100 г. до н.э.), в котором описал случаи бешенства у своих рабов. Впервые он указал на водобоязнь (гидрофобию). Им же были даны первые рекомендации по борьбе с этим недугом – очищение ран, промывка их уксусом или крепким вином, прижигание раны раскаленным железом. Другой древнеримский врач – Гален также советовал прижигать рану. Прижигание оставалось самым эффективным средством вплоть до открытия вакцины, сделанного Луи Пастером. Цельс, а также Донат, Диоскорид предполагали передачу бешенства через слюну больного животного. Их предположение было подтверждено наукой только в XIX веке. С древности считалось, что бешенство вызывается червяком, гнездящемся под языком. И у многих народов существовало правило – делать надрез под языком против бешенства.
В XVIII веке известный патологоанатом Моргани утверждал, что и многие здоровые собаки могут передавать болезнь. Считалось также, что бешенство может передаваться через воздух, зараженный дыханием больных животных и людей. Этим объясняется возникновение жестоких обычаев, например, удушение больных между двумя матрасами, которые потом сжигались.
Большую ясность в механизм передачи бешенства внесли в 1804 г. опыты Усенке. Он сумел заразить болезнью собак и кроликов, смазав ранки на их коже слюной бешеной собаки. Так был установлен источник заражения. Но что же дальше?
Для наших предков бешенство было реальным воплощением ужаса. Увы, и теперь заболевший обречен. Единственный шанс на спасение – прививка, сделанная сразу после укуса бешеным животным.
Открытие вакцины против бешенства – одно из величайших открытий медицины XIX века.
В истории медицины много парадоксов. Вот один из них. Луи Пастер (1822–95) – не медик, но ему принадлежит несколько открытий, которых хватило бы на целую плеяду великих врачей.
В девятилетнем возрасте Пастер присутствовал при «лечении» каленым железом крестьянина, укушенного бешеной собакой. Крики этого несчастного много лет преследовали его. А в 1880 г., будучи уже известным ученым, он получил «подарок» от ветеринарного врача Пьера Бурреля – двух бешеных собак в металлических клетках – с просьбой заняться изучением болезни. Вскоре Буррель умер, заразившись бешенством. Эта трагедия подтолкнула Пастера к исследованиям.
В лабораторных условиях было абсолютно точно доказано, что болезнь никогда самопроизвольно не возникает: возбудитель находится либо в слюне, либо в центральной нервной системе. Для культивирования вируса был выбран кролик. Ученый культивирует возбудитель в мозге кролика, перевивает болезнетворный материал от одного животного к другому, от умершего к живому. Наконец наступает самый ответственный этап – создание вакцины для предупреждения болезни.
Шли месяцы, годы напряженной работы. Л.Пастер, Э.Ру, Ш.Шамберлан сутками не выходили из лаборатории. И вакцина бала получена!
После опытов на животных действие вакцины необходимо было проверить на людях. Л.Пастер собирался провести эксперимент на себе: «Я все еще не решаюсь испробовать лечить людей. Мне хочется начать с самого себя, то есть сначала заразить себя бешенством, а потом приостановить развитие этой болезни – настолько велико мое желание убедиться в результатах моих опытов».
Но судьба распорядилась иначе. В неимоверных мучениях от бешенства продолжали погибать люди. К ученому обратились обезумевшие от горя матери детей, искусанных бешеными собаками и обреченных на гибель. Это были 9–летний Иосиф Мейстер и 14–летний Жан Батист Жюпиль (последнему на территории Института Пастера в Париже поставлен памятник, изображающий мальчика, храбро сражавшегося с бешеной собакой). Оба мальчика были спасены благодаря вакцинации, и это стало поистине выдающимся событием в истории медицины.
Вслед за первыми пациентами, о которых быстро распространился слух, к Пастеру стали прибывать другие пострадавшие от укусов животных – из Франции, Англии, Австрии, Америки. А 1 марта 1886 года он получил телеграмму из города Белый Смоленской губернии: «Двадцать человек укушены бешеным волком. Можно ли их прислать к Вам?»
Трагедия маленького уездного городка не была исключением для России, где эта болезнь ежегодно уносила сотни жизней. В старинных лечебниках находим разные методы борьбы с этим недугом – от заговоров до выжигания ран каленым железом. По этой проблеме есть работа выдающегося русского медика XVIII века Д.Самойловича «Нынешний способ лечения с наставлением, как можно простому народу лечиться от угрызения бешеной собаки и от уязвления змеи» (1780). В XIX веке в газетах и медицинских журналах появляются совершенно фантастические рекомендации. Так, в «Правительственном вестнике» публиковалась статья «О лечении водобоязни русской баней». Но эффективного средства против бешенства в России, как и в других странах, еще не было.
Трагедия 20 смолян в общем потоке смертей, скорее всего, прошла бы незамеченной, не будь этой телеграммы. Л.Пастер ответил незамедлительно: «Присылайте укушенных немедленно в Париж». Только на третий день после несчастья в Белом состоялось заседание городской Думы, выделившей 16000 рублей, остальные 300 рублей собрали по подписке. И еще двое суток пострадавшие ждали, когда их отправят в Париж в сопровождении врача.
Л.Пастер с нетерпением ждал прибытия смолян. Истекал контрольный срок для введения вакцины. К тому же люди искусаны бешеным волком, не собакой. Подействует ли вакцина? Семнадцать человек остались в живых. Но смерть троих, ставшая результатом волокиты с отправкой больных, вызвала поток нападок на Л.Пастера. Началась клеветническая кампания. Ученый продолжал отстаивать свой метод. Из России прибыла еще одна группа из семи человек, укушенных бешеным волком, на этот раз из Орловской губернии. Пастер уже знал, что схема прививок таким больным должна быть иной. Ни один из прибывших орловцев не умер.
. И вот настал час его триумфа – сообщение в Парижской Академии наук. Был подведен блестящий итог за 1886 г.: более 2500 человек избежали смерти от бешенства благодаря антирабическим (от греч. «рабиес» – бешенство) прививкам. Пастеровские прививки были признаны во всем мире. Франция чествовала своего великого ученого. В 1888 г. на средства, собранные по подписке, открывается Институт Пастера (ставший спустя десятилетия международным центром микробиологических исследований). Люди многих стран собрали 2,5 млн. франков, выразив тем самым чувство глубокого уважения к ученому. Французские газеты отмечали: «Русское правительство пожертвовало на Институт Пастера 100000 франков, то есть по курсу 40000 золотых рублей». Сообщалось также о награждении Л. Пастера орденом Анны I степени с бриллиантами.
С историей Института Пастера неразрывно связана и судьба великого русского ученого И. Мечникова. Он занял место директора этого института после смерти Л. Пастера.
Но вернемся в 1888 г. Зная, что его метод должен стать достоянием медиков всего мира, Л.Пастер согласился на создание пастеровских станций в других странах, и прежде всего в России – в знак благодарности за доверие, оказанное ему во времена гонений и клеветы. Вторая причина – здесь жили многие его единомышленники и достойные преемники.
Самая первая за пределами Парижа станция прививок против бешенства была создана в Одессе. И.Мечников, уже тогда ученый с мировым именем, организовал ее и работал, отказавшись от жалованья. 11 июня 1886 г. врачи одесской станции начали делать прививки. На первую добровольно согласился 28–летний заместитель директора станции Я. Бардах.
Но России одной станции явно не хватало. И уже через месяц в Москве открылась пастеровская станция. В ее организации и работе участвовали видные российские ученые – Н. Унковский, С. Пучков, А. Гвоздев и др. Велика заслуга в создании этой станции и председателя Московского хирургического общества профессора Н. Склифосовского. Вскоре такие станции появились в Петербурге, Смоленске, Самаре, Иркутске, Киеве, Харькове, Тифлисе.
Французская медицинская академия сообщала в 1887 г., что из 18 пастеровских станций, организованных в разных странах Европы и Америки, шесть – российские.
К сожалению, сказать, что бешенство на земном шаре ликвидировано, нельзя и сегодня. Более того, интенсивность эпизоотии бешенства среди животных продолжает нарастать. Особенности эволюции бешенства в приплоде последних лет связаны, в частности, с появлением нового экологического фактора – гибридов волка с собаками, что не в последнюю очередь связано с увеличением числа брошенных, одичавших собак.
В Москве ежегодно регистрируются случаи бешенства среди животных. Каждая беспризорная собака потенциально может стать причиной трагедии. Природа мстит за нашу жестокость. Давайте помнить слова Л. Пастера: «Я непоколебимо верю, что наука и мир восторжествуют над невежеством и войной, что народы придут к соглашению не в целях истребления, а созидания, и что будущее принадлежит тем, кто более сделает для страждущего человечества».
источник
Первые сообщения об этой болезни имеются в кодексе законов Вавилона, произведениях древних греков, в частности Аристотеля. Даже название Rabies, Lyssa отражают главный клинический признак болезни и переводится как «неистовство», безумная ярость. Врачи древности сумели определить передачу болезни через слюну «взбесившихся» собак.
В I веке до н.э. Корнелий Цельс дал болезни название, сохранившееся до наших дней, — гидрофобия, и предложил в целях лечения проводить каутеризацию (прижигание места укуса раскалённым железом).
В 1804 г. немецкий врач Г. Цинке доказал, что бешенство можно переносить от одного животного к другому путём введения в кровь или под кожу слюны бешенного животного.
Кругельштейн в 1879 г. выявил локализацию вируса бешенства в нервной ткани. Он писал: «Если ядом слюны инфицировать нервной окончание, то оно, насытившись, передаст затем яд вдоль симпатических нервов спинному мозгу, а от него он достигнет головного мозга» [2].
В 1887 году Бабеш обнаружил в протоплазме нейронов головного мозга бешеных животных особые включения. А Негри в 1903 году придал им диагностическое значение, и с 1950 года их стали называть тельцами Бабеша – Негри; они являются конгломератами скоплений вирусной и внутриклеточной материи [1].
Разработка вакцины против бешенства стала триумфом науки и сделала Луи Пастера (Pasteur L., 1822-1895) всемирно известным человеком. Ещё при жизни ему поставили памятник в Париже. Существует легенда, что в детстве будущий ученый увидел человека, укушенного бешеным волком. Маленького мальчика очень потрясла страшная картина прижигания места укуса раскаленным железом [2].
Несколько лет у Пастера ушло на безрезультатные усилия выделить возбудитель. Потерпели неудачу и попытки размножения возбудителя бешенства в условиях in vitro. Перейдя к экспериментам in vivo, Пастеру и его сотрудниками (Э. Ру, Ш. Шамберлан, Л. Пердри) удалось к 1884 году получить «фиксированный вирулентный фактор бешенства». Следующим этапом создания вакцины стал поиск приёмов, ослабляющих возбудитель бешенства. И к 1885 году вакцина против бешенства была создана и успешно предотвращала развитие заболевания у лабораторных животных.
Но когда Пастер все-таки создал вакцину, он долго не решался проверить эффективность антирабической вакцины на людях. Первые испытания антирабической вакцины на человеке произошли неожиданно: 4 июля 1885 года в лабораторию Пастера был доставлен 9-летний Жозеф Мейстер с множественными укусами бешеной собаки. Мальчик был обречён и поэтому учёный решился применить своё изобретение. Более того, после вакцинации Пастер ввёл пациенту ещё более вирулентный вирус, чем вирус бешенства уличных собак. По мнению учёного, такой приём давал возможность проверить иммунитет, вызванный вакцинацией, либо существенно ускорить смертельную агонию (если бешенство бы не удалось предотвратить). Мальчик не заболел [3].
С этого момента слава Пастера пошла по всему миру. В разных странах начали открываться пастеровские станции, где делали прививки от бешенства, сибирской язвы и куриной холеры. Об успешном начале вакцинации людей Пастер доложил на заседании Французской академии наук и Академии медицинских наук 27 октября 1885 года. Председательствующий на заседании физиолог А. Вюльпиан тут же поставил вопрос о немедленной организации сети станций для лечения бешенства с тем, чтобы каждый человек мог воспользоваться открытием Пастера.
Первоначально Пастер был убеждён в необходимости централизовать антирабическую деятельность в едином международном центре. Поэтому в его институт во Франции стали приезжать больные из разных стран мира, в том числе и из России. Первая половина 1886 года стала самой тяжёлой для Пастера, поскольку смертность пациентов, прибывших в Париж из российских губерний, была удручающей и доходила до 82%, несмотря на интенсивный курс вакцинотерапии. Ближайшие соратники и ученики Пастера (Э. Ру, Ш. Шамберлан, Л. Пердри) прекратили своё участие в прививочной деятельности, считая, что вакцина против бешенства ещё недостаточно изучена [3].
Отсутствие у Пастера врачебного образования делало его при малейших неудачах объектом безжалостной критики. Кроме того, вакцина против бешенства Пастера входила в противоречие с общепринятыми в медицине идеями: врачам было непонятно, как вакцина, введённая уже после заражения, могла оказывать эффект.
Большую поддержку (нравственную и научную) Пастеру оказал в этот период молодой русский врач, командированный в Париж Обществом русских врачей, Николай Фёдорович Гамалея. Он добровольно подверг себя интенсивному курсу прививок против бешенства, тем самым подтвердив безопасность вакцины для человека.
Именно наш соотечественник обратил внимание Пастера на то, что все случаи смерти среди вакцинируемых статистически укладываются в срок после 14-го дня с момента укуса. Позднее Гамалея Н.Ф. писал: «Я предположил, что предохранительные прививки могут уничтожить только яд, не дошедший к нервным центрам, и бессильны против того, который уже находится в последних» [3].
Пастер увидел, что нельзя обойтись одним на вес мир пастеровским институтом, поэтому он согласился на открытие пастеровских станций в других странах и прежде всего способствовал учреждению Одесской (открыта в мае 1886 г.)
Как и любое новое биологическое средство, прививки против бешенства не были лишены некоторых недостатков и Пастеру самому пришлось столкнуться с поствакцинальными осложнениями. Пастер первым указал на ведущую роль самого организма человека (а не вакцины) в поствакцинальном осложнении, а также выделил ряд дополнительных неспецифических раздражителей: употребление алкоголя на фоне вакцинации, переутомление, инфекционные заболевания и др.
В 1903 г. сотрудник института Пастера в Париже П. Ремленже установил, что возбудителем бешенства является не бактерия, а фильтрующийся вирус, обладающий свойством облигатного паразита.
Живая Пастеровская вакцина применялась в течение многих лет. Так, например, в СССР — до 1925 г., во Франции — до 1948 г. Сам Пастер не считал живую вакцину совершенной и в 1887 г. в «Письме о бешенстве», адресованном редактору журнала «Анналы Института Пастера», говорил о перспективности разработки инактивированной вакцины [3].
О бешенстве писали поэты. Так, предположительно за 8 или 10 веков до н. э. легендарный греческий поэт Гомер в своей «Иллиаде» устами Тевкра называет Гектора бешеной собакой. В одной из своих поэм выдающийся поэт Востока Низами отмечает: «Счастлив тот, у кого сомкнуты уста, только у бешеной собаки свисает язык».
По Плутарху, бешенство и лепра появились в Италии за 100 лет до христианского летоисчисления.
В XVIII и XIX столетиях, вероятно, благодаря повышению социально-экономического значения повсеместных эпизоотии бешенства наблюдается особый интерес к изучению этой болезни. За рубежом и в России до 1785 г. было опубликовано более 300 сочинений о бешенстве (Д. Самойлович, Н. Я. Озерецковский). Д. Самойлович высказывал твердое убеждение о заразительности бешенства и опровергал мнение о возможности спонтанного возникновения этого заболевания: «В условиях нашего весьма холодного климата сия болезнь отнюдь сама собой не может никогда возродиться».
До последней четверти XIX века человечество оставалось беспомощным как в предупреждении, так и в лечении этого неизбежно смертельного заболевания. Вместе с тем в литературе были сообщения примерно о 400 будто бы излечивающих средствах (Н. Ф. Гамалея). Вряд ли найдутся какие-либо лекарственные и нелекарственные средства, такие, как «русская баня» или погружение в холодную воду, которые не были бы испытаны для этой цели.
К началу XX века в ряде стран Европы (Англия, скандинавские страны, Швейцария) бешенство не регистрировалось, что было результатом успешных профилактических мероприятий. Однако в период двух мировых войн и после них заболеваемость этой инфекцией вновь повсеместно выросла [4].
Библиографический список
Груздев, К. Н. Бешенство животных [Текст]: практическое руководство / К. Н. Груздев, В. В. Недосеков – М.: Аквариум ЛТД, 2001. – 303с.
источник
6 июля 1885 г., трое мужчин в Париже подготавливались к проведению терапевтических процедур Джозефу Мейстеру, мальчику девяти лет из Эльзаса, который был укушен несколько раз бешеной собакой. Двое из них имели медицинское образование, а третий был терапевтом, химиком, переквалифицирующимся в микробиолога по имени Луи Пастер.
Несмотря на то, что это было сравнительно редкое заболевание, бешенство (или водобоязнь, как тогда это называли) привлекало настороженное внимание в Европе, его жертвы погибали болезненно и внезапно, дико с пеной у рта. Инкубационный период заболевания (время для размножения вируса после заражения) делало его привлекательным для Пастера, уже тогда известным ученым во Франции, в качестве кандидата для создания нового типа вакцины.
«Время от укуса до болезни было довольно долго, как правило, около месяца или дольше», – объясняет Кендалл Смит, иммунолог Уилл Корнел Медицинского
колледжа (Weill Cornell Medical College), – «Здесь есть время, чтобы вмешаться в ситуацию с терапевтической вакциной».
К 1885 году, через пять лет после начала работы над бешенством, Пастер и его коллеги разработали живую вирусную вакцину, которая, как утверждал Пастер, не только защищает собак от заражения бешенством, но и предотвращает развитие симптомов заболевания, и может вводиться постэкспозиционно.
Тем не менее, не обошлось и без эксцессов, беспокойства своих коллег о том, что он согласился предпринять серию вирусных инъекций бессимптомному молодому Мейстеру. «Это будет еще одна плохая ночь для вашего отца», – написал Пастер жене Мари и своим детям во время лечения, – «Я не могу смириться с идеей применения такой крайней меры к ребенку».
Но, казалось, предпринятые меры сработали, у Мейстера бешенство не развилось. И после начала лечения уже другого мальчика в октябре Пастер объявил об успехе создания вакцины перед Французской национальной академией медицины. История стала международной новостью, даже пациенты из Америки вскоре были отправлены в Европу, чтобы получить чудо-лекарство.
Конечно, были и критики. «Для того чтобы сделать вывод о том, что вакцина является успешной, вы должны сравнить пробную группу против контрольной группы», – говорит Смит. Скептики утверждали, что, поскольку болезнь не всегда становится симптоматической (не всегда происходит развитие болезни после заражения), эффективность вакцины не может быть подтверждена. Они обвиняли Пастера в том, что он рискует жизнью ребенка.
Также скрытное поведение Пастера подпитывало его противников. «Его работы были всего лишь три или четыре страницы длинной», – говорит Смит, – «Там не было никаких подробностей, и вы не могли бы воспроизвести, что-либо из них».
Почти столетие спустя, уже в 1970-е годы, лабораторные записи Пастера (которые до сих пор во владении его наследников) были обнародованы. Они выявили большие расхождения между исследованиями Пастера и его утверждениями, хотя он испытал вакцину на собаках, но то, что он вводил Меистеру, было сделано с использованием различных методов, в основном непроверенных на животных. Это был успех? Возможно, но он был результатом догадки.
Но внешнее проявление тогда имело большее значение, чем прозрачность. В 1888 году был открыт Институт Пастера, и хотя его вакцина была вскоре заменена химически инактивированной альтернативной вакциной, а Пастер упоминается, справедливо или ошибочно, как революционный ученый и экспериментатор.
«Позвольте мне рассказать вам секрет, который привел меня к моей цели», – говорит он в своей широко известной цитате, – «Моя сила лежит исключительно в моем упорстве».
источник
С 6 по 16 июля 1885 года Луи Пастер провёл первый курс вакцинации человека. Прививки спасли искусанного бешеной собакой мальчика от верной смерти. Пастер нарочно избрал первой целью инфекцию, внушавшую мистический ужас: победа над бешенством показала, как можно справиться со страшной заразной болезнью, даже не зная её возбудителя.
Позднее Пастер говорил, что ставил свой эксперимент после тщательной подготовки и в глубокой тайне для того, чтобы «не скомпрометировать будущее». И всё же первая вакцинация стала неожиданностью для всех её участников.
4 июля 1885 года в эльзасской деревне Майсенготт взбесилась сторожевая собака. Около 8 часов утра она выскочила на улицу и набросилась на девятилетнего мальчика по имени Жозеф Мейстер, который шёл в школу. Сбила Мейстера с ног и нанесла ему 14 укушенных ран. В том числе опаснейших, в лицо — школьник растерялся и не подумал закрыть голову руками. Наконец, со стройки прибежал рабочий с железным ломом. Несколько сильных ударов побудили животное бросить свою жертву, всю в крови и слюне. Собака метнулась домой и вцепилась в руку собственного хозяина, бакалейщика Вонна. Тот сорвал со стены ружьё и застрелил собаку. В её желудке нашли сено, солому и опилки, что лишь подтверждало ужасный диагноз.
Окружной доктор дезинфицировал раны фенолом. Больше помочь было нечем, но врач сказал, будто Пастер в Париже научился лечить бешенство. Правда, пока только у собак. На следующий день Теодор Вонн и Жозеф Мейстер с матерью были в лаборатории Пастера, на улице Ульм в помещении Высшей нормальной школы.
Бакалейщика Луи Пастер успокоил, что хоть рука помята и собака изрядно ослюнила рукав, одежду она всё-таки не прокусила, так что бояться совершенно нечего. Вонн облегченно вздохнул и вечерним поездом укатил в Эльзас.
Состояние мальчика было куда хуже. Раны глубоки, в них совершенно точно проник вирус (этим словом, в смысле «яд», Пастер называл возбудитель; понятия о настоящих вирусах тогда ещё не имели). Когда настанет август, мальчику суждено умереть в муках, параличе и безумии, истекая слюной и страдая от жажды. Терять нечего. Не пора ли испытать вакцину, которая спасла не один десяток собак?
Уже осенью 1884 года Пастер был морально готов экспериментировать на людях. Просил у бразильского императора Педру II, который выказывал интерес к науке, разрешения привить бешенство преступникам, приговорённым к смерти. Несмотря на плохое самочувствие, Пастер был готов для этого лично приехать в Рио-де-Жанейро. Но он рассчитывал при удачном исходе отпустить преступника на волю, в чём императору мерещилось вмешательство в дела бразильского правосудия. Они не договорились.
Не мог Пастер договориться и со своим заместителем Эмилем Ру, единственным профессиональным врачом в лаборатории. Сам шеф, химик по образованию, боялся не то что медицинских манипуляций, но даже вивисекции. Когда В 1881 году только начиналась работа над вакциной и Ру делал собаке трепанацию черепа, чтобы привить ей материал больного бешенством, Пастер посочувствовал не Ру, а собаке: «Бедный зверь, теперь его наверняка парализует!» А то были смертельно опасные эксперименты. Ру, Шамберлан и Тюйе приходили в виварий с заряженным револьвером, и вовсе не для отстрела собак. Понимая, какие муки ждут того из них, кто будет укушен или при вскрытии порежется, исследователи условились пустить раненому пулю в голову и вложить револьвер в мёртвую руку для имитации самоубийства.
К счастью, ветеринар Пьер Гальтье (1846-1908) сообщил, что собачье бешенство удобно прививать кроликам. Бешеный кролик тих и подавлен, не то что собака. Его легко заразить, вколов ему в мозг взвесь мозга больного животного. Каждая такая инъекция делала вирус бешенства в мозгу нового кролика злее — как понимал Пастер, оттого, что вирусу нужно постараться, чтобы в столь малой дозе заразить здоровый организм. При пересадке в следующего кролика (это называется «пассаж») вирус «тренируется» и набирает форму, инкубационный период болезни сокращается. Такой яд при инъекции вызывал симптомы у собаки не за 3-4 недели, а (после 90 пассажей) всего за 7 суток. Это значило, что при соревновании между ядом бешеной уличной собаки и тренированным вирусом подопытного кролика первым доберется до мозга возбудитель, выращенный в лаборатории.
Общая идея Пастера и Ру состояла в том, чтобы подвялить мозг больного кролика: при сушке на воздухе вирус сохранял быстроту, теряя болезнетворность (вирулентность). Сушили каждый по-своему. Однажды Ру пришёл в лабораторию и увидел, что его колбы с кроличьим мозгом передвинуты. Оказалось, заходил Пастер и подносил сосуды к окну, рассматривая на свет. Узнав это, Ру молча надел шляпу и вышел на улицу, хлопнув дверью со всей силы. Больше он не притронулся к биоматериалам, имеющим отношение к бешенству, хотя прекрасно сотрудничал с Пастером по другим проблемам и управлял его институтом.
Поскольку Ру только что потерял любимую жену, погибшую от скоротечной чахотки, Пастер его простил. Да вот беда: вакцина готова, а колоть её мальчику Мейстеру некому.
На следующее утро, 6 июля 1885 года, Пастер должен был представлять в Академии наук реферат своего ассистента Кубасова о возможности инфицирования плода в матке больной женщины. На заседание пришли невролог Альфред Вюльпиан (1826-1887) и педиатр Жак-Жозеф Гранше (1843-1907). Пастер изложил им проблему, и повёл к себе. Гранше взялся лично делать инъекцию и ухаживать за больным, пока не минует опасность. В 8 вечера, через 60 часов после нападения собаки, Мейстер получил первый укол под ребро.
Вводили ему кроличий мозг, который вялился 15 суток. Такой материал не вызывал болезни даже у мышей, Пастер был спокоен. В отличие от пациента. Увидев шприц, ребёнок прыгнул на руки матери и зарыдал. Пастер не знал, как быть. Вюльпиан замолк. Гранше призвал весь свой опыт борьбы с детскими истериками, чтобы убедить Жозефа отдаться медицине. После укола мальчик заявил, конечно, что ему совсем не больно.
Пастер ублажал первого пациента как мог. Мальчику разрешили играть в виварии. Мейстер живо оценил прелести своего положения: 1) не надо ходить в школу и делать уроки, 2) целый день в его распоряжении кролики, куры и морские свинки. А главное, прелестные белые мыши. Новорождённых мышат мальчик носил на руках, дал всем имена и выхлопотал им помилование, то есть освобождение от опытов.
По ходу вакцинопрофилактики пациент делался всё резвее, а Пастер — всё грустней. Для наращивания иммунитета материал каждой новой инъекции должен быть вирулентнее предыдущего. Так, 9 июля ввели мозг, сохший 8 дней, 12-го — 5 дней. Это уже был опасный «вирус»: он гарантированно заражал подопытных животных. После 13 июля Пастер утратил аппетит и способность работать. Три дня его била лихорадка. Он с ужасом разглядывал красноватое пятнышко на коже вокруг места последней инъекции, которое пациент и не замечал. Накануне последней инъекции 16-го великий учёный не сомкнул глаз. Мейстера ждал контрольный укол необычайно вирулентным материалом однодневной сушки. Такой вирус за неделю убивал самую сильную собаку. (Любопытно, что сам Пастер не понимал сути вакцинации. Он думал, что его «тренированный вирус» угнетает дикие патогены, как плесень угнетает культуру бактерий в чашке Петри. Но живая вакцина работает иначе: к непатогенному вирусу вырабатываются антитела, так что при появлении опасного вируса иммунная система встречает его во всеоружии).
Жозеф перенёс укол прекрасно. Теперь оставалось ждать. Пастер понимал, что не переживёт зрелища смерти Мейстера, и сбежал на «отдых» в сельскую местность, предоставив пациента заботам доктора Гранше. 3 августа совершенно здоровый мальчик отбыл домой.
После публикации протокола лечения Высшую нормальную школу осадили укушенные собаками. Бешенство оказалось не столь редким, как думали раньше. Похоже, врачам не слишком нравилось признавать своё бессилие, и смерти от бешенства часто списывали на другие патологии. Во всяком случае, за первый год работы Пастера только во Франции официальная заболеваемость по неведомой причине подскочила в пять раз.
Родоначальник вакцинации поиздержался — он изготавливал десятки тысяч доз на свои личные средства. Кабинет Пастера стал кабинетом Гранше, с важным видом делавшего инъекции, а сам Пастер превратился в медбрата, который вызывает следующего по очереди. Новые пациенты не верили, что полупарализованный крикливый старикашка и есть великий учёный, на которого теперь вся надежда.
1 марта 1886 года Пастер на заседании Академии наук сделал столь важное сообщение, что послушать его приехал даже премьер-министр. Предлагалось устроить в Париже международный институт для создания вакцин и помощи укушенным бешеными животными. Инкубационный период дикого вируса — до месяца, так что со всей Европы, и даже из Нью-Йорка, пострадавшие успеют вовремя добраться до Парижа. Придумано это было не для того, чтобы прибрать к рукам земной шар. Создатель вакцины от бешенства не патентовал её и не взимал платы за уколы. Он просто никому не мог доверить производство, опасаясь, что другие за чем-нибудь не доглядят и скомпрометируют сам метод вакцинопрофилактики. В тот же день 1 марта Пастер получил телеграмму из России: «Двадцать человек укушены бешеным волком. Можно ли прислать их к вам?» Сразу же последовал ответ: «Присылайте укушенных немедленно в Париж».
Укус бешеного волка вдвое опасней собачьего. Другие пациенты Пастера приезжали из стран, где волки давно перевелись. И вот представилась возможность узнать, чем волчий вирус отличается от вируса бешеной собаки.
Происшествие случилось в городе Белый, тогда Смоленской губернии, а ныне Тверской области. Из 19 пострадавших только священник Василий Ершов нашёл средства для поездки в Париж. Остальные — дворяне, крестьяне, мещане — ждали материальной помощи земства, на сбор которой требовалось разрешение министра внутренних дел. Не ускорило дела даже вмешательство царя Александра III, который выделил пострадавшим 700 рублей (притом, что нужно было 10 тысяч) — все, кроме попа, выехали с опозданием на 8 дней.
Вакцинация началась на 15-е сутки после заражения, троих спасти не удалось. Но гибель их оказалась не напрасной. Пастер установил, что вирус у волков и собак одинаковый. У волка зубы длиннее, нанесённые им раны глубже, вот почему инкубационный период сокращается. А это значило, что не всегда есть время добраться до Парижа. Следовательно, пастеровский институт должен быть не единственным, а головным. И на такое учреждение Пастер к 1888 году собрал по всему два с половиной миллиона.
Дались эти деньги дорого: не все пациенты целовали Пастеру руку, как русские из города Белый. Были и обращения в полицию после смерти детей, получивших прививку — расследования показали смерть от других причин. В печати скандалили антивакцинаторы, выделившееся из среды антививисекторов. В Медицинской академии антипрививочники неизменно оказывались в меньшинстве при голосовании, но всегда получали слово на заседаниях, чтобы высказать Пастеру в лицо всяческие сомнения. Им помогали даже академики, голосовавшие за Пастера, которые при этом говорили своим студентам, будто он убийца, так как от прививки умерла некая девочка, и т.д.
Не искали у Пастера спасения немцы. Их обидело, что Мейстер из отвоёванного у Франции «нашего Эльзаса» ездил за медицинской помощью в Париж, способствуя прославлению французов. Едва русские вернулись в Белый, немецкая пресса тут же сообщила, что все в России умерли. Пастер телеграфировал попу Василию, тот отбил молнию: «Я жив. Операция прошла успешно [ему сделали пластику повреждённого волком лица]. Фотографию высылаю. Ершов». Царь Александр III назло немцам тут же выдал Пастеру 97839 франков (40 тысяч рублей) и орден Святой Анны I степени с бриллиантами.
Но Пастера от волнения разбил паралич; до церемонии открытия института 14 ноября 1888 года он пережил два инсульта, некоторое время не мог говорить. К началу инаугурации почти оправился, но приветственную речь от его имени зачитывал другой. Пастер не хотел, чтобы сравнивали те, кто помнил его прежним.
Спустя 17 лет после смерти Пастера, в 1912 году, повзрослевший Жозеф Мейстер переехал из Эльзаса в Париж. Его булочная в Майсенготте разорилась, и он поступил в пастеровский институт вахтером.
С началом мировой войны в 1914 году он уклонился от призыва в германскую армию, чтобы не воевать с французами, и продолжил служить в институте. Немцы добрались до него позднее, в июне 1940 года. Незадолго до того, как гитлеровские войска заняли столицу Франции, Мейстер отправил жену с дочерями в эвакуацию, а сам остался в институте, не желая бросать на произвол судьбы виварий.
22 июня Франция капитулировала. Беженцы-парижане стали возвращаться, слали домой телеграммы. Но Мейстер не получил от близких никаких известий и решил, что его семья погибла под бомбами. Утром 24 июня он затворился на кухне, задраил окно и открыл газовый кран.
Вечером того же дня жена и дочери благополучно вернулись в Париж.
Вверху слева: Пастер и его сотрудники отбирают слюну бешеной собаки. Рисунок с натуры угольным карандашом (фюзеном), 1882 год. Художник – знаменитый впоследствии Альфонс Муха (1860-1939).
Вверху справа: октябрь 1885-го, в кабинете Пастера вакцинируют от бешенства пастуха Жан-Батиста Жюпиля (1869-1923). Рисунок на обложке журнала «Ля Репюблик Иллюстре» от 3.IV.1886.
Внизу слева: пациенты из Англии, Франции и России (в том числе смоленские крестьяне и мещане города Белый), в кабинете Пастера, весна 1886 года. Справа сидит и выполняет инъекции Жозеф Гранше, слева стоит со списком пациентов Луи Пастер. Художник Эмиль Байяр (1837-1891).
Внизу справа: поп Василий Ершов, 70 лет, после вакцинации от бешенства и операции по восстановлению вырванной волком верхней губы. Сделанное в ноябре 1886 года фото хранится в архиве Института Пастера.
Луи Пастер (1822-1891) и спасённый им сын булочника Жозеф Мейстер (1876-1940)
Вверху: Луи Пастер с детьми, спасёнными вакцинацией от бешенства. Май 1886 года. На фото русские дети из Петербургской губернии; за спиной Пастера стоит сопровождавший их в поездке земский доктор Леонид Иванович Войнов (1853-1905).
Внизу слева: Жозеф Мейстер, первый пациент Пастера и первый в мире человек, спасённый вакцинацией от бешенства, в детстве.
Внизу справа: Жозеф Мейстер, вахтёр в Институте Пастера. Снимок с дочерями сделан примерно в 1935 году. Замечательно, что несмотря на трагическое происшествие в детстве, он держал дома собак.
Вверху: императоры, которые присутствовали на церемонии открытия Института Пастера 14 ноября 1888 года.
Слева: Педру II (1825-1891), правитель Бразилии в 1831-1889 гг. Вёл с Пастером переговоры об испытании вакцины от бешенства на приговорённых к смерти преступниках; пожертвовал на создание института одну тысячу франков.
Справа: русский царь в 1881-1894 гг. Александр III (1845-1894). Фото: Сергей Левицкий, 1886. Русский царь был в курсе деятельности Пастера с осени 1885 года, когда в Париж был командирован покусанный бешеной собакой гвардейский офицер. Через этого первого русского пациента Пастер просил царя прислать покусанных волками. Царь принял участие в судьбе пострадавших белян, когда ему доложил об этом происшествии обер-прокурор Синода Победоносцев. Летом 1886 года Александр III внёс в фонд будущего Института Пастера 40 тысяч рублей, что по тогдашнему курсу составляло более 97 тысяч франков.
Внизу: французские предприниматели-меценаты, на чьи средства создавался и развивался Институт Пастера.
Слева — барон Альфонс де Ротшильд (1827-1905), член попечительного комитета Института Пастера с первого дня его существования 12.III.1886, крупнейший финансист Европы.
В центре — Маргерит Бусико (1816-1887), богатейшая женщина в мире, владелица первого и крупнейшего в Европе универсального магазина «Бон Марше», завещала часть своего состояния комитету Института.
Справа — приятель Пастера банкир Даниэль Иффла по прозвищу Озирис (1825-1907). Возмущённый аморальным поведением одной из племянниц, которая открыто сожительствовала вне брака с композитором Клодом Дебюсси (1862-1918), завещал Институту Пастера всё своё состояние. На эти средства были выполнены многие исследования Мечникова и Безредки, а также строился Институт Радия.
источник
6 июля 1885 года Луи Пастер оказался втянут в схватку не на жизнь, а на смерть. К нему в лабораторию привезли девятилетнего Йозефа Майстера из Эльзаса, в 400 км от Парижа. За два дня до этого Йозефа сильно покусала бешеная собака — целых 14 укусов. Пастер попросил двух врачей, Альфреда Вульпена и Жака Жозефа Транше, осмотреть мальчика. Доктора сошлись во мнении, что без лечения пациенту грозит смерть.
Пастер еще с детства помнил, какие мучения испытывают больные бешенством. Вирус, который содержится в слюне животных, в течение нескольких недель атакует нервную систему, спинной и головной мозг. Его жертвы корчатся в спазмах и судорогах, их бросает в жар. Они испытывают галлюцинации — видят то, чего на самом деле нет. Они не могут пить и есть и в конце концов впадают в кому. Скоро наступает смерть.
Уже три года Пастер со своим помощником, Эмилем Ру, пытались найти лекарство от бешенства, но Пастер считал, что работа далека от завершения. Он испытал вакцину на нескольких собаках, но опытов на людях пока не проводил. Пастер и Ру рисковали жизнью, работая с бешеными собаками и собирая их зараженную слюну.
В течение десяти напряженных дней Пастер сделал Йозефу Майстеру 13 инъекций вакцины от бешенства, постепенно повышая концентрацию. Он ждал и надеялся, что вакцина сработает. Реакция организма Йозефа на лекарство была решающей для карьеры Пастера. Ученый понимал, что научные доказательства на его стороне: бешенство было не первой изученной им смертельной болезнью. В 1877 году сибирская язва, губительное поветрие, убила тысячи овец по всей Европе.
Сибирская язва опасна как для скота, так и для людей. В ходе своих экспериментов Пастер обнаружил, что может создавать ослабленные формы (штаммы) вирусов. Если такой штамм ввести овце, то ее организм получает возможность бороться с болезнью. В 1881 году Пастер сделал целому стаду овец прививки своей новой вакциной от сибирской язвы.
Через двадцать дней он заразил этих овец и другое стадо, не прошедшее вакцинацию, вирусом сибирской язвы. Все непривитые овцы погибли. Все вакцинированные выжили. Этот опыт Пастер применил при разработке вакцины от бешенства. Оказалось, что высушенный спинной мозг зараженных кроликов содержит ослабленную форму вируса.
Попадая в тело животного, ослабленный вирус не вызывал симптомов бешенства. Наоборот, организм начинал производить особые клетки — антитела, которые сражались с болезнью!
Именно благодаря этому лечение юного Йозефа Майстера оказалось успешным. Он выздоровел и вернулся домой. Пастер прославился, и в Париж устремились толпы больных. С октября 1885 по декабрь 1886 года Пастер и его коллеги вакцинировали 2 682 человека, у которых подозревали заражение бешенством. 98% из них выжило. Йозеф вырос. Во время Первой мировой он служил в армии, а после работал привратником в Институте Пастера, главном на тот день исследовательском центре микробиологии и инфекционных болезней.
- Доказал, что большинство инфекционных заболеваний вызываются мельчайшими живыми существами, микроорганизмами;
- Создал вакцины для лечения бешенства сибирской язвы и птичьей холеры;
- Разработал методику пастеризации — обеззараживание жидкостей нагреванием.
В двадцать лет Пастер смог сдать экзамены лишь со второго раза, но в дальнейшем он совершил несколько прорывов в науке и медицине.
- 1848 г. Совершает переворот в представлениях о микроскопическом строении молекул в кристаллах.
- 1859 г. Опровергает популярное убеждение о самозарождении жизни из воздуха.
- 1863 г. Предлагает технологию пастеризации — длительного одноразового нагрева продуктов (в результате в них погибают микробы).
- 1865 г. Открывает два типа бактерий, вызывающих болезни шелковичных червей. Спасает французскую шелковую промышленность.
- 1877 г. Начинает исследования сибирской язвы,болезни, опасной для животных и человека.
- 1879 г. Разрабатывает первую вакцину от птичьей холеры.
- 1884 г. Первым успешно прививает собак от бешенства.
- 1885 г. Йозеф Майстер становится первым человеком,излеченным от бешенства в лаборатории Пастера.
- 1886 г. Девятнадцать человек из России, искусанных бешеным волком, посещают Пастера и успешно вылечиваются.
- 1888 г. Открывается Институт Пастера, в котором ведутся важнейшие исследования по борьбе с инфекциями.
источник
Вначале я хотел назвать статью о Луи Пастере так: «Кто первым предложил пастеризовать молоко и почему?» Но потом подумал: странный вопрос, не правда ли? Пастеризацию (уничтожение микроорганизмов в жидких пищевых продуктах посредством длительного однократного нагревания до температуры ниже 100 градусов) потому и назвали пастеризацией, что первым этот метод опробовал и предложил Луи Пастер. Человек энциклопедических знаний, лучший ученик знаменитого Жана Дюма, однофамильца отца и сына писателей, который значил для химии ничуть не меньше, чем эти творцы жанра для литературы. Именно Дюма привил Пастеру любовь к физике и химии и поспособствовал тому, что Луи в очень молодом возрасте одинаково успешно защитил докторскую как по химии, так и по физике.
С вашего позволения я отступлю от обычного жанра повествования и выстрою свой рассказ о Пастере в форме исторической викторины под названием «Знаете ли вы?».
Итак, знаете ли вы, что …
Луи Пастер родился 27 декабря 1822 года, 185 лет назад, в семье отставного французского солдата, участника Наполеоновских походов, к тому времени владельца небольшого кожевенного завода в местечке Доль, и дочери простого огородника. Спустя лет 10 после его рождения отец был уверен в том, что маленький Луи станет всемирно известным художником, ведь он довольно искусно рисовал. Мало кто знает, что портреты друзей Пастера, выполненные самим бактериологом, входят в официальный справочник французских художников XIX века.
Приезд в Страсбург в 1848 году стал определяющим в жизни ученого. Поскольку 26-летнего Луи назначили профессором в Страсбургский университет, его встречал сам ректор, который ради приличия пригласил нового преподавателя к себе домой. Одна из дочерей ректора — Мари Лоран, показалась молодому профессору очень симпатичной девушкой. А когда пригляделся к ней более внимательно, то сразу понял: он пропал. И хотя Луи Пастера трудно было отнести к красавчикам, Мари тоже быстро поняла, что у Луи большое и доброе сердце. «Тургеневские» барышни всегда считали, что ум, благородство и доброта куда важнее в человеке, чем внешняя красота и лоск. Пастер сделал предложение Мари на пятнадцатый день после своего приезда в Страсбург. Она согласилась стать женой будущего ученого. Они прожили вместе 46 лет и были очень счастливы…
Жизнь с Пастером была не сахар и не мед. Во-первых, он был слабого здоровья и часто болел. Во-вторых, в возрасте 46 лет его разбил паралич, и вот здесь Мари сыграла едва ли не главную роль в том, что ее муж сумел победить болезнь и, тщательно разрабатывая мышцы, привел себя в нормальное состояние уже через несколько месяцев после страшного заболевания. Жена и госпожа Наука — вот две женщины, которые стали, образно говоря, «крыльями» для разбитого Пастера. С их помощью он вновь научился ходить и говорить. И, наконец, в-третьих, надо было еще пойти и поискать такую самоотверженную представительницу прекрасного пола, которая совершенно не ревновала мужа к той, с которой он проводил большую часть времени — с лабораторией. А может быть, Мари только делала вид, что не ревновала. Обычно она просыпалась в холодной постели, ведь Луи поднимался затемно, очень осторожно выскальзывал из-под одеяла и на цыпочках прокрадывался мимо спящей жены из комнаты. А глубокой ночью она часто не могла его дождаться из этой проклятой лаборатории и засыпала, так и не пообщавшись с мужем.
Молоком Пастер озаботился в самую последнюю очередь. Сам процесс, названный в его честь пастеризацией, Луи открыл не для молока, а для сохранения полезных свойств и вкуса вина. Еще в 1864 году он приступил к изучению вопроса возникновения болезней вин. Путем долгих наблюдений Пастер не только определил различные микроорганизмы, способные вызывать болезнь, но и предложил новый способ борьбы с «вредителями». Оказалось, что вино достаточно прогреть до 50−60 градусов, чтобы избавить от заразы. Кстати, после того, как он открыл способ «лечить» вино, он предложил кипятить и молоко. И уже после этого ни разу в жизни не выпил сырого молока. Особенно раздражало окружающих почти что маниакальное стремление Пастера каждый овощ или фрукт мыть кипяченой водой.
Благодаря многолетним работам Пастера и его учеников были найдены и стали использоваться на практике вакцины против куриной холеры, сибирской язвы, краснухи свиней и, наконец, против бешенства.
О Пастере можно говорить много. Но мне хочется рассказать историю, которая началась в небольшом городке Белый, на Смоленщине, где в течение двух дней волк, страдающий бешенством, покусал 19 человек, в основном, крестьян. Случилось это в феврале 1886 года. Местный врач, осмотрев больных, поставил самый неутешительный диагноз: от водобоязни (бешенства) тогда спасения не было, и если возбудители болезни попадали в организм, человек был обречен.
Но врач был очень образован по тем временам. Он узнал в одной из газет, что в Париже некий ученый по фамилии Пастер проводит опыты с больными водобоязнью и даже излечивает их. Поэтому доктор, не мудрствуя лукаво, отбил телеграмму в Париж, причем без адреса, просто «В Париж, Пастеру» с вопросом: можно ли прислать во французскую столицу 19 русских крестьян?
Что удивительно, но телеграмма дошла. Пастер ответил, не раздумывая, — присылайте немедленно. И вот две недели измученные люди добирались до Парижа. Их встретили очень радушно, разместив в больнице и гостинице. Но главное не в этом — парижане и русские, жившие в Париже, навещали больных, пока шло лечение, приносили им изысканную еду, вещи. Впрочем, уже через три дня крестьяне взмолились: «Батюшки, нам бы хлебца черного да огурцов соленых». С этим в Париже были проблемы. И все-таки французам удалось в одной из лавок, находящихся на ставшим позднее знаменитым бульваре Капуцинов, раздобыть бочку соленых огурцов и хлеб, похожий на черный…
К сожалению, спасти удалось не всех. Сначала умер пожарный, в теле которого после вскрытия обнаружили сломанный волчий клык, потом еще двое крестьян: у одного была страшная глубокая рана на шее, у другого число ран насчитывалось более 50. А остальные 16 больных благодаря вакцине Пастера вылечились и возвратились на родину.
А закончить мне хотелось бы еще одним интересным фактом. Урна с прахом великого русского биолога Ильи Ильича Мечникова хранится в библиотеке Пастеровского института, в нескольких шагах от склепа, в котором похоронен Луи Пастер. Кстати, отмучился Луи Пастер 28 сентября 1895 года после серии инсультов. Он был похоронен в Нотр-Дам де Пари с правительственными почестями, на его похоронах присутствовали тысячи людей. Позже его прах был перезахоронен в парижском Институте Пастера.
Людям свойственно болеть. В этот период мы чего только не делаем, чтобы избавиться от болячек, некоторым случается пить горстями таблетки, другие совершают необдуманные поступки, разыскивая целителей и врачевателей. И мало кто знает великие пастеровские слова: «Лучший врач — это природа: исцеляет три четверти всех болезней и при этом не ругает собратьев по профессии…»
источник