В конце 1880 года Луи Пастер посетил госпиталь, где увидел мучения ребенка, погибающего от бешенства. Это произвело тяжелое впечатление на ученого. Как победить эту страшную болезнь?
Ребенок погиб. Пастер взял его слюну, развел ее и вспрыснул кроликам под кожу; кролики погибли. Это послужило началом длительных опытов для получения прививочного материала.
Пастер знал, что с момента заражения бешенством до начала заболевания проходит довольно много времени — от двух недель до многих месяцев. У ученого возникла мысль, что человеку, искусанному бешеной собакой, надо ввести ослабленный яд возбудителя бешенства, сохранивший свои биологические свойства. Тогда организм человека может постепенно приспособиться к борьбе с ядом, и заболевание не наступит.
Для этого нужно решить две задачи: во-первых, обезвредить яд, а во-вторых, этот обезвреженный яд должен перестроить организм не долее чем за 10 дней. Ведь иначе может начать действовать яд, проникший в организм при укусе больным животным.
А как решить эти задачи, когда сразу возникла и третья, казалось бы, совершенно невыполнимая? Ведь никто еще не видел возбудителя бешенства под микроскопом. Это оказалось труднее, чем готовить вакцину против сибирской язвы. Как готовить прививку из невидимки и против невидимки?
Изучая течение болезни, Пастер и его ученики Э. Ру и Ш. Шамберлан пришли к выводу, что микробный яд сосредоточивается в мозговой ткани. Кусочек мозга животного, больного бешенством, размельчили, смешали со специальным раствором и ввели кролику под кожу. Кролик заболел бешенством.
Препарат, изготовленный из мозга этого заболевшего кролика, ввели следующему. Эта процедура повторилась 132 раза. У 133-го кролика период от введения яда до начала заболевания сократился до шести дней, и дальше степень ядовитости мозга оставалась постоянной. Пастер назвал препарат из зараженного мозга — «вирус фикс» («фикс» — фиксированный, постоянный, «вирус» — яд).
Это название оказалось не совсем верным. После изобретения электронного микроскопа, увеличивающего в десятки и сотни тысяч раз, ученые смогли увидеть тех возбудителей болезней, которые не были видимы в обычные микроскопы. Значит, болезнетворной способностью (вирулентностью) обладал не яд, а мельчайшим микроорганизм. И это название, неся новое содержание, осталось.
Но продолжим про вирус бешенства. Оказалось, что если вирус фикс в течение нескольких дней подвергать специальной обработке, то он теряет свою ядовитость.
Был получен материал для прививок, который проверили на 100 собаках. Половине из них сделали прививки, а половину оставили для контроля. И пот в один день всем 100 собакам ввели заведомо смертельную дозу вируса бешенства. Результаты массового эксперимента превзошли все ожидания — ни одна из вакцинированных собак не заболела, а остальные 50 погибли.
Но все это были опыты на животных, а не на людях. Впрочем, вот как об этом сказал сам Луи Пастер: «Как бы я ни был уверен в успехе, делая прививки собакам, я чувствую, однако, что в тот момент, когда мне придется сделать прививку человеку, у меня задрожит рука».
Но случай заставил ученого приступить к прививкам гораздо раньше, чем он предполагал.
4 июля 1885 года девятилетний мальчик Иосиф Мейстер был жестоко искусан бешеной собакой. Мать повела Иосифа к доктору, но тот сказал, что мальчик должен погибнуть и его может спасти лишь Луи Пастер, живущий в Париже, на улице Ульм. 6 июля мать привезла мальчика к Пастеру.
Ученый пригласил своих друзей врачей, те единодушно заявили, что мальчику суждено погибнуть. Тогда Пастер решил ввести вакцину. С каждой прививкой он волновался все больше и больше. И вот — полный успех! Мальчик не заболел, он играл во дворе лаборатории, а 27 июля отправился домой с подарками от «дяди Луи».
А потом были еще успешные случаи прививок, но апофеозом успеха стал март 1886 года. Тогда к Пастеру в Париж прибыло 19 русских крестьян из Смоленска, искусанных бешеным волком. Раньше всех их ждала неминуемая смерть. И если учесть, что с момента нападения волка на этих людей прошло уже 12 дней, то станет понятным волнение ученых. Прививки начались на 13-й день. Из 19 человек 16 были спасены.
Благодаря работам Пастера микробиология стала наукой, а медицина укрепила научную основу своего развития. Он открыл тайну инфекционных болезней и предложил метод для борьбы с ними. Его труды имели большую-теоретическую и огромную практическую ценность.
источник
Луи Пастер избавляет мир от бешенства. Его вклад в микробиологию.
В 1880 году в одном госпитале Пастер увидел девочку, которую покусала бешеная собака. Она умирала в страшных мучениях. Над ее постелью он поклялся сделать все, чтобы никто и никогда так не страдал. Он сосредоточился на такой, казалось бы, безнадежной болезни, как бешенство: каждый заболевший неизбежно погибал.
После бесчисленного множества опытов, сопровождавших поиск, возбудителя бешенства в слюне людей и животных, Пастер решил поискать таинственного микроба в крови, но эти усилия оказались бесплодными.
И вот наступил день, когда он прекратил погоню за неуловимым микробом. (Много лет спустя будет доказано, что это фильтрующийся вирус. Вот почему Пастер не мог обнаружить столь мельчайшее существо — не было в то время необходимых приборов.)
Прекратив поиск микроба, Пастер не отказался от создания вакцины против бешенства.
Мнение, что возбудитель бешенства поражает нервную систему, высказывалось давно, но это предположение не удавалось подкрепить экспериментальными данными. Наблюдая за больными животными, Пастер установил: заболевание поражает мозг. И пришел к выводу, что яд бешенства начинает проявлять себя в полную силу, лишь достигнув центральной нервной системы. Этому предшествуют недели и даже месяцы.
Значит, можно защитить человека уже после укуса! Возможность дарует сама природа — длинный инкубационный период болезни.
Идея состояла в том, чтобы посланная вслед за возбудителем бешенства вакцина обогнала, «обскакала» смертоносный яд, пока он не достигнет святая святых — центральной нервной системы. Но ослабленный яд для вакцины получить не удавалось.
Наконец-то собака, зараженная мозгом бешеного кролика, не умерла. После долгих поисков они нашли способ ослабления яда!
Чем дольше высушивали зараженный мозг, тем менее ядовитым он становился. А через четырнадцать дней оказывался абсолютно безвредным. Значит, если сделать четырнадцать последовательных прививок, постепенно усиливая действие вакцины, и на четырнадцатый раз ввести уже свежий яд, можно надеяться, что бешенство удастся предотвратить.
Специальная комиссия работала три месяца и убедилась в правоте Пастера.
По крайней мере еще год собирался Пастер проверять метод на животных, прежде чем перейти к человеку. Но судьба распорядилась иначе. К Пастеру привели девятилетнего мальчика из Эльзаса. Четырнадцать укусов, один страшнее другого! Что же делать?
У ребенка был единственный шанс на спасение — прививка. И Пастер сказал «да», хотя в случае неудачи его ждала тюрьма, а может быть, и казнь.
Имя спасенного мальчика — Жозеф Майстер, отныне станет известным: первый человек, спасенный от неминуемой гибели. Прививку сделал парижский врач Жак Жозеф Транше, потому что у Пастера врачебного диплома не было.
Следующий спасенный, пятнадцатилетний пастух Жан Батист Жюпиль, тоже вошел в историю, и во дворе Пастеровского института ему даже поставили памятник.
Защищая своих товарищей, он вступил в единоборство с бешеной собакой и вышел победителем из этой схватки. Но ему угрожала смерть, если бы не прививки. Этот человек на всю жизнь сохранил верность и признательность своему спасителю. Мальчик вырос и стал сотрудником Пастеровского института.
Когда стало ясно, что Жюпиль также спасен, Пастер решил, что можно огласить результаты.
В 1885 году в газете «Пари журналь» будет напечатано: «Пастер избавляет мир от бешенства. Он заявляет, что причина заболевания — в смертельном микробе. «.
А в стенах Медицинской академии вновь и вновь раздаются голоса: «Должны ли мы позволить этому сумасшедшему прожектеру — этому Пастеру — заниматься его теориями, разрушать дело, созданное веками, и превращать в посмешище всю современную медицину?». Однако травля официальных медицинских кругов, стоившая тяжелых переживаний и отнимавшая время и силы у работы, под натиском замечательных успехов метода вскоре стихла.
Прививки против бешенства имели огромный резонанс и в кругах весьма далеких от науки. Пастеровский институт был создан на деньги, собранные по международной подписке. На торжественное открытие этого уже знаменитого учреждения съехались ученые из многих стран. Президент Французской республики, министры, посланники иностранных государств — все были здесь 14 ноября 1888 года.
Адреса, поздравления, приветствия. Рассказывают, что Пастер очень волновался: слезы блестели на его глазах. Он так и не смог произнести прочувствованную речь, которую заготовил заранее, и передал текст своему сыну.
В марте 1886 года в Париж приехало два десятка русских. Большинство из них страдали от ужасных ран, нанесенных бешеным волком. Сопровождавший этих несчастных врач подробно рассказал, как «за два дня и две ночи волк порвал и помял всех, кто ему попался на пути, и как его зарубил топором один из наиболее искусанных». Это происшествие взволновало общественность.
Многие книги обошел снимок, на котором изображены русские крестьяне, пришедшие для прививок к Пастеру. Они были спасены. А уже осенью была открыта бактериологическая станция в Одессе.
Весной 1886 года Гамалею направили в Париж в лабораторию Пастера. Гамалее удалось детально изучить этот метод прививок по Пастеру. (Немногие врачи могли этого добиться в то время.) Завоевав симпатию и доверие Пастера, он вернулся в Одессу, имея драгоценный материал — кроликов, зараженных так называемым фиксированным вирусом бешенства. 13 июня 1886 года Гамалея сделал в Одессе прививку первым 12 укушенным. За ними последовали другие.
Вот строки из письма Пастера Гамалее в Одессу: «Уважаемый доктор, поздравляю Вас. Вы спасли 29 человек: это великолепно. Кроме того, это убедительно показывает, что в Вашей местности профилактика бешенства была весьма необходима. «.
Жизнь Пастера — это победоносное шествие великого экспериментатора. И непрерывная борьба за утверждение своих взглядов. На протяжении многих лет он вынужден был участвовать во многих диспутах, печатных дискуссиях. Количество его противников исчислялось десятками. Среди них были и выдающиеся ученые того времени, пользующиеся заслуженной известностью и по сей день, такие, как Р. Кох. Но приходилось полемизировать и с теми, чьи имена сохранились в истории науки лишь потому, что они были ярыми противниками основоположника современной микробиологии.
источник
Зачем крестьяне из Смоленской губернии ходили пешком в Париж, почему считали, что химик не может делать открытия в медицине, зачем высушивать мозг больных собак, как девушку излечили от бешенства без вакцины и при чем тут граф Дракула, Indicator.Ru рассказывает в рубрике «История науки».
6 июля 1885 года парижский врач Жан Жозеф Транше сделал девятилетнему эльзасскому мальчику Йозефу Майстеру инъекцию, в которой содержались частички мозга кролика. Животное умерло от бешенства, а его мозг в течение 14 дней до инъекции высушивали, чтобы ослабить возможный вред. Рядом находился директор лучшего на то время учебного заведения Франции Эколь Нормаль — Луи Пастер. В тот момент он рисковал свободой, а может быть, даже жизнью, ведь шансы на смерть от бешенства составляли ровнехонько сто процентов, и этой трагичной судьбы до этого не избежал ни один инфицированный.
О том, как ученый пытался создать чудодейственную вакцину, стоит написать целый роман, там есть трагическая завязка, не менее трагическая кульминация и стопроцентный голливудский хэппи-энд в самом конце. Он долгое время пытался выделить тот самый зловредный организм, который обрекает инфицированных людей на неминуемую и жутковатую смерть, да так и не нашел, потому что с тогдашними возможностями это было попросту невозможно. Сперва ученый думал, что возбудитель болезни находится в слюне, и неоднократно рисковал своей жизнью, вставляя стеклянную трубочку в пасть большой собаки и высасывая оттуда немного слюны для экспериментов самолично. Но кролики, которым Пастер вводил эту слюну, погибали скорее не от бешенства, а от бактерий, находившихся в слюне. В дальнейшем ученый выяснил, что возбудитель находится в нервных клетках, и стал заражать подопытных животных относительно чистыми образцами — особым образом высушенным мозгом бешеных собак.
О вакцине от этой страшной болезни Пастер мечтал давно, но в июле 1885 года к нему обратилась несчастная мать Йозефа Майстера, которого два дня назад укусила бешеная собака. На исследования вакцины нужен был как минимум год, только после этого можно было решиться испытать ее на человеке. Но мать мальчика только что в ногах не валялась, умоляя спасти дитя. И он решился. «Этот ребенок, — писал Пастер, — был повален собакой на землю и получил много ран от укусов на руке, голенях, бедрах; некоторые из них были настолько глубоки, что мешали ему ходить… Смерть представлялась неизбежной, и я решил, не без сильных и мучительных сомнений, как легко себе представить, испытать на Майстере метод, который мне всегда удавался на собаках».
Спустя положенное количество дней мальчик выздоровел, парижские газеты разразились дифирамбами в адрес Пастера, и они действительно были вполне заслуженными. Еще бы, человек спас человечество от смертельной болезни, которую до него никто не умел лечить. Так Луи Пастер заодно и выполнил обет, который дал пятью годами ранее, когда в одной из больниц он увидел, в каких страшных муках умирает от бешенства молодая девушка.
Года на дальнейшие исследования Пастер, правда, так и не получил, потому что тут же столкнулся с еще более жутким случаем заражения: Жан-Батист Жюпиль, теперь уже четырнадцатилетний мальчик, вступил в единоборство с бешеным волком, который рвался покусать его малолетних братьев. Волка он обезвредил, завязав ему морду своим платком, но сам оказался покрыт укусами почти по всему телу. Каждый из них, напомним, был для того мальчика стопроцентно смертельным.
Пастер спас и второго пациента. Тот был настолько впечатлен, что затем повсюду следовал за своим спасителем и в конце концов стал одним из сотрудников Пастеровского института, созданного на пожертвования благодарных Луи Пастеру людей. Сейчас во дворе института даже стоит памятник этому человеку.
К марту 1886 года Пастер успешно привил уже более трехсот человек. Слава его разнеслась далеко за пределы Франции: в Париж приезжали алжирцы, австралийцы, американцы, даже русские крестьяне пришли из Смоленской губернии пешком!
Впрочем, были у Пастера и противники. Так, Роберт Кох считал, что получивший прививку человек все же может умереть от бешенства, поскольку вирус в ней уничтожен не полностью. У бактериолога и его учеников был повод: вакцина Пастера не помогла юной Луизе Пеллетье. Правда, ее привели к ученому по истечении 37 дней после укуса (а шансы спасти сохранялись в том случае, если больные обращались не позже чем через 14 дней после укуса). Некий доктор Петер и вовсе уверял, что химик (а Пастер был в первую очередь химиком) не может ничего сделать в медицине.
А теперь немного отвлечемся и покажем, что значила до Пастера эта болезнь для человечества. Слово «бешенство» родственно слову «бес» (ту же этимологию имеет и латинское название заболевания — rabies), эта болезнь в течение многих веков считалась одержимостью бесами и лечилась примерно так же, с неудивительным для этого нулевым результатом. Записи о бешенстве (точнее, записи, известные на сегодня) ведутся с пятого века до нашей эры, и везде в них присутствует привкус суеверного ужаса.
источник
К началу 1870-х Луи Пастер уже совершил львиную долю своих медицинских открытий. За прошедшие 30 лет он внес значительный вклад в открытие микробной теории своими работами в области ферментации, пастеризации, спасения шелкопрядильной промышленности и окончательного развенчания теории самопроизвольного зарождения жизни.
К началу 1870-х Луи Пастер уже совершил львиную долю своих медицинских открытий. За прошедшие 30 лет он внес значительный вклад в открытие микробной теории своими работами в области ферментации, пастеризации, спасения шелкопрядильной промышленности и окончательного развенчания теории самопроизвольного зарождения жизни.
Но в конце 1870-х Пастера ждало еще одно эпохальное открытие, поводом к которому послужил на этот раз довольно зловещий подарок: куриная голова. Нет, это была не угроза и не жестокая шутка. Курица умерла от птичьей холеры — серьезного инфекционного заболевания, разгул которого уничтожал до 90% куриного поголовья в стране.
Ветеринар, приславший Пастеру куриную голову, полагал, что болезнь вызвана специфическим микробом. Вскоре ученый подтвердил его теорию: взяв образец с мертвой куриной головы, он вырастил в лаборатории аналогичную микробную культуру и ввел ее здоровым курицам. Те вскоре умерли от птичьей холеры. Это послужило еще одним подтверждением состоятельности микробной теории, но выращенная Пастером болезнетворная культура вскоре сыграла в истории намного более важную роль. В этом ей помогли рассеянность ученого и счастливая случайность.
Летом 1879 г. Пастер отправился в долгую поездку, совершенно забыв об оставленной в открытой пробирке в лаборатории культуре птичьей холеры. Вернувшись из поездки, он ввел эту культуру нескольким курицам и обнаружил, что вирус во многом утратил свои смертоносные свойства: птицы, которым ввели ослабленные, или аттенуированные, бактерии, заболели, но не умерли.
Однако вслед за этим Пастера ждало еще более важное открытие. Он подождал, когда курицы оправятся от болезни, ввел им смертельные бактерии птичьей холеры и обнаружил, что теперь они совершенно невосприимчивы к заболеванию.
Пастер немедленно осознал, что открыл новый способ изготовления вакцин: введение ослабленных бактерий наделяло организм способностью сражаться и с активными смертельными формами.
Обсуждая это открытие в 1881 г. в своей статье, напечатанной в журнале The British Medical Journal, Пастер писал:
«Мы затронули основной принцип вакцинации. Переболев вирусом в ослабленной форме, птицы затем не пострадали и после заражения вирулентным вирусом, и оказались надежно защищены от птичьей холеры».
Вдохновившись этим открытием, Пастер начал исследовать возможности применения нового подхода в изготовлении вакцин от других болезней. Его следующий успех был связан с сибирской язвой.
Это заболевание наносило серьезный урон сельскому хозяйству, унося жизни 10-20% поголовья овец. Ранее Роберт Кох уже доказал, что сибирскую язву вызывают бактерии. Пастер хотел выяснить, можно ли ослабить их, сделать безвредными, но так, чтобы они сохранили способность стимулировать защитные силы организма, в который будут введены в виде вакцины.
Он добился нужного результата, выращивая бактерии при повышенной температуре. Когда некоторые современники усомнились в его находках, Пастер решил доказать свою правоту, поставив весьма эффектный публичный эксперимент.
5 мая 1881 г. Пастер ввел 25 овцам свою вакцину — новый ослабленный вирус сибирской язвы. 17 мая он снова ввел им более вирулентный, но все еще ослабленный вирус. Наконец, 31 мая он ввел смертоносные бактерии сибирской язвы 25 привитым овцам и еще 25 непривитым. Через два дня толпа зрителей, среди которых были члены парламента, ученые и репортеры, собралась посмотреть, чем закончится эксперимент. Итог говорил сам за себя: из привитой группы умерла лишь одна беременная овца, из непривитой же 23 умерли и две были близки к смерти.
Но, возможно, самым знаменитым достижением Пастера в этой области стало открытие антирабической вакцины (против бешенства) — первой его вакцины, предназначенной для человека. В то время бешенство было страшной болезнью и неизменно заканчивалось смертью.
Причиной заболевания обычно становился укус бешеной собаки, а методы лечения были один другого ужаснее: больному в рану предлагали ввести длинную раскаленную иглу или посыпать место укуса порохом и поджечь. Никто не знал, что именно вызывает бешенство: болезнетворный вирус был слишком мал для тогдашних микроскопов, и его нельзя было вырастить в виде отдельной культуры.
Но Пастер все же был убежден, что болезнь возбуждает какой-то микроорганизм, поражающий центральную нервную систему. Чтобы создать вакцину, Пастер культивировал неизвестного возбудителя в мозге кролика, ослабил его, высушив фрагменты ткани, и использовал их для изготовления вакцины.
Первоначально Пастер не собирался испытывать экспериментальную вакцину на человеке, однако 6 июля 1885 г. ему пришлось изменить свое решение. В тот день к нему доставили девятилетнего Джозефа Мейстера со следами 14 укусов бешеной собаки на теле. Мать мальчика умоляла Пастера о помощи, и, сдавшись под ее напором, тот согласился ввести ребенку новую вакцину. Курс лечения (13 инъекций за 10 дней) оказался успешным, мальчик выжил.
После этого, хотя введение смертельного агента человеку и вызвало в обществе протесты, в течение 15 месяцев прививку от бешенства получили еще 1500 человек.
Итак, всего за восемь лет Луи Пастер не только совершил первый крупный прорыв в истории вакцинации со времен Дженнера, открыв способы аттенуации вирусов, но и создал эффективную вакцину против птичьей холеры, сибирской язвы и бешенства.
Однако в его передовой работе скрывался еще один неожиданный поворот: дело было не только в снижении вирулентности вирусов.
Как позже понял Пастер, вирусы, из которых состояла его антирабическая вакцина, были не просто ослабленными, а погибшими.
Именно в этом заключалось зерно следующего великого открытия.
источник
С 6 по 16 июля 1885 года Луи Пастер провёл первый курс вакцинации человека. Прививки спасли искусанного бешеной собакой мальчика от верной смерти. Пастер нарочно избрал первой целью инфекцию, внушавшую мистический ужас: победа над бешенством показала, как можно справиться со страшной заразной болезнью, даже не зная её возбудителя.
Позднее Пастер говорил, что ставил свой эксперимент после тщательной подготовки и в глубокой тайне для того, чтобы «не скомпрометировать будущее». И всё же первая вакцинация стала неожиданностью для всех её участников.
4 июля 1885 года в эльзасской деревне Майсенготт взбесилась сторожевая собака. Около 8 часов утра она выскочила на улицу и набросилась на девятилетнего мальчика по имени Жозеф Мейстер, который шёл в школу. Сбила Мейстера с ног и нанесла ему 14 укушенных ран. В том числе опаснейших, в лицо — школьник растерялся и не подумал закрыть голову руками. Наконец, со стройки прибежал рабочий с железным ломом. Несколько сильных ударов побудили животное бросить свою жертву, всю в крови и слюне. Собака метнулась домой и вцепилась в руку собственного хозяина, бакалейщика Вонна. Тот сорвал со стены ружьё и застрелил собаку. В её желудке нашли сено, солому и опилки, что лишь подтверждало ужасный диагноз.
Окружной доктор дезинфицировал раны фенолом. Больше помочь было нечем, но врач сказал, будто Пастер в Париже научился лечить бешенство. Правда, пока только у собак. На следующий день Теодор Вонн и Жозеф Мейстер с матерью были в лаборатории Пастера, на улице Ульм в помещении Высшей нормальной школы.
Бакалейщика Луи Пастер успокоил, что хоть рука помята и собака изрядно ослюнила рукав, одежду она всё-таки не прокусила, так что бояться совершенно нечего. Вонн облегченно вздохнул и вечерним поездом укатил в Эльзас.
Состояние мальчика было куда хуже. Раны глубоки, в них совершенно точно проник вирус (этим словом, в смысле «яд», Пастер называл возбудитель; понятия о настоящих вирусах тогда ещё не имели). Когда настанет август, мальчику суждено умереть в муках, параличе и безумии, истекая слюной и страдая от жажды. Терять нечего. Не пора ли испытать вакцину, которая спасла не один десяток собак?
Уже осенью 1884 года Пастер был морально готов экспериментировать на людях. Просил у бразильского императора Педру II, который выказывал интерес к науке, разрешения привить бешенство преступникам, приговорённым к смерти. Несмотря на плохое самочувствие, Пастер был готов для этого лично приехать в Рио-де-Жанейро. Но он рассчитывал при удачном исходе отпустить преступника на волю, в чём императору мерещилось вмешательство в дела бразильского правосудия. Они не договорились.
Не мог Пастер договориться и со своим заместителем Эмилем Ру, единственным профессиональным врачом в лаборатории. Сам шеф, химик по образованию, боялся не то что медицинских манипуляций, но даже вивисекции. Когда В 1881 году только начиналась работа над вакциной и Ру делал собаке трепанацию черепа, чтобы привить ей материал больного бешенством, Пастер посочувствовал не Ру, а собаке: «Бедный зверь, теперь его наверняка парализует!» А то были смертельно опасные эксперименты. Ру, Шамберлан и Тюйе приходили в виварий с заряженным револьвером, и вовсе не для отстрела собак. Понимая, какие муки ждут того из них, кто будет укушен или при вскрытии порежется, исследователи условились пустить раненому пулю в голову и вложить револьвер в мёртвую руку для имитации самоубийства.
К счастью, ветеринар Пьер Гальтье (1846-1908) сообщил, что собачье бешенство удобно прививать кроликам. Бешеный кролик тих и подавлен, не то что собака. Его легко заразить, вколов ему в мозг взвесь мозга больного животного. Каждая такая инъекция делала вирус бешенства в мозгу нового кролика злее — как понимал Пастер, оттого, что вирусу нужно постараться, чтобы в столь малой дозе заразить здоровый организм. При пересадке в следующего кролика (это называется «пассаж») вирус «тренируется» и набирает форму, инкубационный период болезни сокращается. Такой яд при инъекции вызывал симптомы у собаки не за 3-4 недели, а (после 90 пассажей) всего за 7 суток. Это значило, что при соревновании между ядом бешеной уличной собаки и тренированным вирусом подопытного кролика первым доберется до мозга возбудитель, выращенный в лаборатории.
Общая идея Пастера и Ру состояла в том, чтобы подвялить мозг больного кролика: при сушке на воздухе вирус сохранял быстроту, теряя болезнетворность (вирулентность). Сушили каждый по-своему. Однажды Ру пришёл в лабораторию и увидел, что его колбы с кроличьим мозгом передвинуты. Оказалось, заходил Пастер и подносил сосуды к окну, рассматривая на свет. Узнав это, Ру молча надел шляпу и вышел на улицу, хлопнув дверью со всей силы. Больше он не притронулся к биоматериалам, имеющим отношение к бешенству, хотя прекрасно сотрудничал с Пастером по другим проблемам и управлял его институтом.
Поскольку Ру только что потерял любимую жену, погибшую от скоротечной чахотки, Пастер его простил. Да вот беда: вакцина готова, а колоть её мальчику Мейстеру некому.
На следующее утро, 6 июля 1885 года, Пастер должен был представлять в Академии наук реферат своего ассистента Кубасова о возможности инфицирования плода в матке больной женщины. На заседание пришли невролог Альфред Вюльпиан (1826-1887) и педиатр Жак-Жозеф Гранше (1843-1907). Пастер изложил им проблему, и повёл к себе. Гранше взялся лично делать инъекцию и ухаживать за больным, пока не минует опасность. В 8 вечера, через 60 часов после нападения собаки, Мейстер получил первый укол под ребро.
Вводили ему кроличий мозг, который вялился 15 суток. Такой материал не вызывал болезни даже у мышей, Пастер был спокоен. В отличие от пациента. Увидев шприц, ребёнок прыгнул на руки матери и зарыдал. Пастер не знал, как быть. Вюльпиан замолк. Гранше призвал весь свой опыт борьбы с детскими истериками, чтобы убедить Жозефа отдаться медицине. После укола мальчик заявил, конечно, что ему совсем не больно.
Пастер ублажал первого пациента как мог. Мальчику разрешили играть в виварии. Мейстер живо оценил прелести своего положения: 1) не надо ходить в школу и делать уроки, 2) целый день в его распоряжении кролики, куры и морские свинки. А главное, прелестные белые мыши. Новорождённых мышат мальчик носил на руках, дал всем имена и выхлопотал им помилование, то есть освобождение от опытов.
По ходу вакцинопрофилактики пациент делался всё резвее, а Пастер — всё грустней. Для наращивания иммунитета материал каждой новой инъекции должен быть вирулентнее предыдущего. Так, 9 июля ввели мозг, сохший 8 дней, 12-го — 5 дней. Это уже был опасный «вирус»: он гарантированно заражал подопытных животных. После 13 июля Пастер утратил аппетит и способность работать. Три дня его била лихорадка. Он с ужасом разглядывал красноватое пятнышко на коже вокруг места последней инъекции, которое пациент и не замечал. Накануне последней инъекции 16-го великий учёный не сомкнул глаз. Мейстера ждал контрольный укол необычайно вирулентным материалом однодневной сушки. Такой вирус за неделю убивал самую сильную собаку. (Любопытно, что сам Пастер не понимал сути вакцинации. Он думал, что его «тренированный вирус» угнетает дикие патогены, как плесень угнетает культуру бактерий в чашке Петри. Но живая вакцина работает иначе: к непатогенному вирусу вырабатываются антитела, так что при появлении опасного вируса иммунная система встречает его во всеоружии).
Жозеф перенёс укол прекрасно. Теперь оставалось ждать. Пастер понимал, что не переживёт зрелища смерти Мейстера, и сбежал на «отдых» в сельскую местность, предоставив пациента заботам доктора Гранше. 3 августа совершенно здоровый мальчик отбыл домой.
После публикации протокола лечения Высшую нормальную школу осадили укушенные собаками. Бешенство оказалось не столь редким, как думали раньше. Похоже, врачам не слишком нравилось признавать своё бессилие, и смерти от бешенства часто списывали на другие патологии. Во всяком случае, за первый год работы Пастера только во Франции официальная заболеваемость по неведомой причине подскочила в пять раз.
Родоначальник вакцинации поиздержался — он изготавливал десятки тысяч доз на свои личные средства. Кабинет Пастера стал кабинетом Гранше, с важным видом делавшего инъекции, а сам Пастер превратился в медбрата, который вызывает следующего по очереди. Новые пациенты не верили, что полупарализованный крикливый старикашка и есть великий учёный, на которого теперь вся надежда.
1 марта 1886 года Пастер на заседании Академии наук сделал столь важное сообщение, что послушать его приехал даже премьер-министр. Предлагалось устроить в Париже международный институт для создания вакцин и помощи укушенным бешеными животными. Инкубационный период дикого вируса — до месяца, так что со всей Европы, и даже из Нью-Йорка, пострадавшие успеют вовремя добраться до Парижа. Придумано это было не для того, чтобы прибрать к рукам земной шар. Создатель вакцины от бешенства не патентовал её и не взимал платы за уколы. Он просто никому не мог доверить производство, опасаясь, что другие за чем-нибудь не доглядят и скомпрометируют сам метод вакцинопрофилактики. В тот же день 1 марта Пастер получил телеграмму из России: «Двадцать человек укушены бешеным волком. Можно ли прислать их к вам?» Сразу же последовал ответ: «Присылайте укушенных немедленно в Париж».
Укус бешеного волка вдвое опасней собачьего. Другие пациенты Пастера приезжали из стран, где волки давно перевелись. И вот представилась возможность узнать, чем волчий вирус отличается от вируса бешеной собаки.
Происшествие случилось в городе Белый, тогда Смоленской губернии, а ныне Тверской области. Из 19 пострадавших только священник Василий Ершов нашёл средства для поездки в Париж. Остальные — дворяне, крестьяне, мещане — ждали материальной помощи земства, на сбор которой требовалось разрешение министра внутренних дел. Не ускорило дела даже вмешательство царя Александра III, который выделил пострадавшим 700 рублей (притом, что нужно было 10 тысяч) — все, кроме попа, выехали с опозданием на 8 дней.
Вакцинация началась на 15-е сутки после заражения, троих спасти не удалось. Но гибель их оказалась не напрасной. Пастер установил, что вирус у волков и собак одинаковый. У волка зубы длиннее, нанесённые им раны глубже, вот почему инкубационный период сокращается. А это значило, что не всегда есть время добраться до Парижа. Следовательно, пастеровский институт должен быть не единственным, а головным. И на такое учреждение Пастер к 1888 году собрал по всему два с половиной миллиона.
Дались эти деньги дорого: не все пациенты целовали Пастеру руку, как русские из города Белый. Были и обращения в полицию после смерти детей, получивших прививку — расследования показали смерть от других причин. В печати скандалили антивакцинаторы, выделившееся из среды антививисекторов. В Медицинской академии антипрививочники неизменно оказывались в меньшинстве при голосовании, но всегда получали слово на заседаниях, чтобы высказать Пастеру в лицо всяческие сомнения. Им помогали даже академики, голосовавшие за Пастера, которые при этом говорили своим студентам, будто он убийца, так как от прививки умерла некая девочка, и т.д.
Не искали у Пастера спасения немцы. Их обидело, что Мейстер из отвоёванного у Франции «нашего Эльзаса» ездил за медицинской помощью в Париж, способствуя прославлению французов. Едва русские вернулись в Белый, немецкая пресса тут же сообщила, что все в России умерли. Пастер телеграфировал попу Василию, тот отбил молнию: «Я жив. Операция прошла успешно [ему сделали пластику повреждённого волком лица]. Фотографию высылаю. Ершов». Царь Александр III назло немцам тут же выдал Пастеру 97839 франков (40 тысяч рублей) и орден Святой Анны I степени с бриллиантами.
Но Пастера от волнения разбил паралич; до церемонии открытия института 14 ноября 1888 года он пережил два инсульта, некоторое время не мог говорить. К началу инаугурации почти оправился, но приветственную речь от его имени зачитывал другой. Пастер не хотел, чтобы сравнивали те, кто помнил его прежним.
Спустя 17 лет после смерти Пастера, в 1912 году, повзрослевший Жозеф Мейстер переехал из Эльзаса в Париж. Его булочная в Майсенготте разорилась, и он поступил в пастеровский институт вахтером.
С началом мировой войны в 1914 году он уклонился от призыва в германскую армию, чтобы не воевать с французами, и продолжил служить в институте. Немцы добрались до него позднее, в июне 1940 года. Незадолго до того, как гитлеровские войска заняли столицу Франции, Мейстер отправил жену с дочерями в эвакуацию, а сам остался в институте, не желая бросать на произвол судьбы виварий.
22 июня Франция капитулировала. Беженцы-парижане стали возвращаться, слали домой телеграммы. Но Мейстер не получил от близких никаких известий и решил, что его семья погибла под бомбами. Утром 24 июня он затворился на кухне, задраил окно и открыл газовый кран.
Вечером того же дня жена и дочери благополучно вернулись в Париж.
Вверху слева: Пастер и его сотрудники отбирают слюну бешеной собаки. Рисунок с натуры угольным карандашом (фюзеном), 1882 год. Художник – знаменитый впоследствии Альфонс Муха (1860-1939).
Вверху справа: октябрь 1885-го, в кабинете Пастера вакцинируют от бешенства пастуха Жан-Батиста Жюпиля (1869-1923). Рисунок на обложке журнала «Ля Репюблик Иллюстре» от 3.IV.1886.
Внизу слева: пациенты из Англии, Франции и России (в том числе смоленские крестьяне и мещане города Белый), в кабинете Пастера, весна 1886 года. Справа сидит и выполняет инъекции Жозеф Гранше, слева стоит со списком пациентов Луи Пастер. Художник Эмиль Байяр (1837-1891).
Внизу справа: поп Василий Ершов, 70 лет, после вакцинации от бешенства и операции по восстановлению вырванной волком верхней губы. Сделанное в ноябре 1886 года фото хранится в архиве Института Пастера.
Луи Пастер (1822-1891) и спасённый им сын булочника Жозеф Мейстер (1876-1940)
Вверху: Луи Пастер с детьми, спасёнными вакцинацией от бешенства. Май 1886 года. На фото русские дети из Петербургской губернии; за спиной Пастера стоит сопровождавший их в поездке земский доктор Леонид Иванович Войнов (1853-1905).
Внизу слева: Жозеф Мейстер, первый пациент Пастера и первый в мире человек, спасённый вакцинацией от бешенства, в детстве.
Внизу справа: Жозеф Мейстер, вахтёр в Институте Пастера. Снимок с дочерями сделан примерно в 1935 году. Замечательно, что несмотря на трагическое происшествие в детстве, он держал дома собак.
Вверху: императоры, которые присутствовали на церемонии открытия Института Пастера 14 ноября 1888 года.
Слева: Педру II (1825-1891), правитель Бразилии в 1831-1889 гг. Вёл с Пастером переговоры об испытании вакцины от бешенства на приговорённых к смерти преступниках; пожертвовал на создание института одну тысячу франков.
Справа: русский царь в 1881-1894 гг. Александр III (1845-1894). Фото: Сергей Левицкий, 1886. Русский царь был в курсе деятельности Пастера с осени 1885 года, когда в Париж был командирован покусанный бешеной собакой гвардейский офицер. Через этого первого русского пациента Пастер просил царя прислать покусанных волками. Царь принял участие в судьбе пострадавших белян, когда ему доложил об этом происшествии обер-прокурор Синода Победоносцев. Летом 1886 года Александр III внёс в фонд будущего Института Пастера 40 тысяч рублей, что по тогдашнему курсу составляло более 97 тысяч франков.
Внизу: французские предприниматели-меценаты, на чьи средства создавался и развивался Институт Пастера.
Слева — барон Альфонс де Ротшильд (1827-1905), член попечительного комитета Института Пастера с первого дня его существования 12.III.1886, крупнейший финансист Европы.
В центре — Маргерит Бусико (1816-1887), богатейшая женщина в мире, владелица первого и крупнейшего в Европе универсального магазина «Бон Марше», завещала часть своего состояния комитету Института.
Справа — приятель Пастера банкир Даниэль Иффла по прозвищу Озирис (1825-1907). Возмущённый аморальным поведением одной из племянниц, которая открыто сожительствовала вне брака с композитором Клодом Дебюсси (1862-1918), завещал Институту Пастера всё своё состояние. На эти средства были выполнены многие исследования Мечникова и Безредки, а также строился Институт Радия.
источник
Что приходит в голову как первая ассоциация со словом «бешенство»? Скорее всего, это будет «40 уколов в живот»
Бешенство — одна из немногих болезней, с которой организм не способен справиться самостоятельно ни при каких условиях, она смертельна на 100 %, и единственный способ избежать летального исхода — срочная вакцинация.
Сейчас достаточно всего 6 внутримышечных уколов — но когда-то болезнь была абсолютно неизлечима и укус бешеного животного был смертным приговором. Изменило ситуацию открытие французского ученого Луи Пастера.
Луи Пастер (Louis Pasteur) родился 27 декабря 1822 года. Он был очень талантливым человеком — художником, иммунологом (хоть тогда и не использовали таких слов), микробиологом, физиком и химиком.
Пастер совершил множество великих открытий — например, именно благодаря ему наши бабушки могут снабжать нас компотиками из свежих ягод, пастеризуя банки, чтобы продукты не испортились.
Изучая процесс брожения, он доказал, что жизнь не может самозарождаться, разобрался в процессе брожения и во многом другом. Трое из пятерых его детей скончались от брюшного тифа, поэтому ученый особенно интересовался инфекционными заболеваниями — в том числе и бешенством.
Бешенство, или водобоязнь, — крайне опасное заболевание, возбудителем которого является вирус Rabies. Этот вирус передается через слюну носителя, после чего, попав в организм человека или животного, вызывает у него воспаление головного мозга.
Читайте также:
Укус собаки: что делать
Читайте также: На первой стадии — после укуса, скажем, собаки — у пациента наблюдается небольшое повышение температуры и беспокойство. Вторая стадия характеризуется повышенной реакцией на раздражители — свет, звуки. Больные боятся воды, у них начинает выделяться в больших количествах слюна (отсюда пена на морде бешеного животного). Третья стадия терминальная — паралич и смерть.
От первого до последнего проявления проходит меньше недели, максимум двух. Особенно опасны укусы в голову, руки и гениталии, где очень много нервных окончаний. Из-за крайней опасности заболевания к врачу рекомендуют обращаться даже если нападавшее животное не выглядело больным и укуса как такового не было.
Рассказывают, что в 1880 году Луи Пастер стал свидетелем того, как умирала от водобоязни пятилетняя девочка. Это весьма впечатлило ученого, и вместе со своими коллегами он начал изучать возможные пути защиты от болезни.
Было уже известно, что возбудитель передается со слюной (это в 1804 году экспериментальным путем выявил Георг Цинке (Georg Zinke), вводивший различным животным и птицам инъекции слюны бешеных особей), и страдает прежде всего нервная система. Кроме того, развитие болезни занимало несколько дней, в течение которых, вероятно, можно было как-то на нее повлиять.
До этого Пастер уже успешно работал над прививками и здесь пошел тем же путем: попытался создать вакцину из сушеных мозгов бешеных животных. Почему мозгов — всё потому же, ведь болезнь поражала именно нервную ткань. Опыты проводились на кроликах — сперва ученые создавали максимально концентрированный токсин, а затем ослабляли его.
После кроликов эксперимент был продолжен на собаке — ей ввели вытяжку из обработанного особым образом сушеного спинного мозга бешеного кролика. Опыт был удачным — у собаки сформировался иммунитет к заболеванию. Первая в мире вакцина от бешенства была готова.
История, которая произошла после этого, известна едва ли не всей планете. 6 июля 1885 года к Луи Пастеру приехала жительница Эльзаса с сыном, девятилетним Йозефом Мейстером (Joseph Meister), которого за два дня до этого укусила бешеная собака. Ученого убедили дать ребенку вытяжку из мозга кролика, умершего от бешенства 21 июня (все это время препарат хранился в сухом месте).
После первого укола ребенка прививали еще 13 раз, каждый раз вводя ему все более сильные дозы вакцины. Через три месяца и три дня специалисты дали заключение: мальчик выздоровел. Об этом случае узнал весь мир — и к Пастеру потянулись больные. К 1886 году он вылечил около 350 человек.
Успехи ученого позволили ему открыть свой собственный институт. С 1888 года Институт Пастера (Institut Pasteur) ведет исследования в таких сферах, как микроорганизмы, вакцины, инфекционные заболевания и биология в целом. Кстати, именно здесь впервые нашли вирус иммунодефицита человека.
Скончался ученый в 1895 году от почечной недостаточности. В тот день человечество утратило одного из своих величайших умов. Многие открытия, совершенные Пастером, актуальны и по сей день.
источник
6 июля 1885 года Луи Пастер оказался втянут в схватку не на жизнь, а на смерть. К нему в лабораторию привезли девятилетнего Йозефа Майстера из Эльзаса, в 400 км от Парижа. За два дня до этого Йозефа сильно покусала бешеная собака — целых 14 укусов. Пастер попросил двух врачей, Альфреда Вульпена и Жака Жозефа Транше, осмотреть мальчика. Доктора сошлись во мнении, что без лечения пациенту грозит смерть.
Пастер еще с детства помнил, какие мучения испытывают больные бешенством. Вирус, который содержится в слюне животных, в течение нескольких недель атакует нервную систему, спинной и головной мозг. Его жертвы корчатся в спазмах и судорогах, их бросает в жар. Они испытывают галлюцинации — видят то, чего на самом деле нет. Они не могут пить и есть и в конце концов впадают в кому. Скоро наступает смерть.
Уже три года Пастер со своим помощником, Эмилем Ру, пытались найти лекарство от бешенства, но Пастер считал, что работа далека от завершения. Он испытал вакцину на нескольких собаках, но опытов на людях пока не проводил. Пастер и Ру рисковали жизнью, работая с бешеными собаками и собирая их зараженную слюну.
В течение десяти напряженных дней Пастер сделал Йозефу Майстеру 13 инъекций вакцины от бешенства, постепенно повышая концентрацию. Он ждал и надеялся, что вакцина сработает. Реакция организма Йозефа на лекарство была решающей для карьеры Пастера. Ученый понимал, что научные доказательства на его стороне: бешенство было не первой изученной им смертельной болезнью. В 1877 году сибирская язва, губительное поветрие, убила тысячи овец по всей Европе.
Сибирская язва опасна как для скота, так и для людей. В ходе своих экспериментов Пастер обнаружил, что может создавать ослабленные формы (штаммы) вирусов. Если такой штамм ввести овце, то ее организм получает возможность бороться с болезнью. В 1881 году Пастер сделал целому стаду овец прививки своей новой вакциной от сибирской язвы.
Через двадцать дней он заразил этих овец и другое стадо, не прошедшее вакцинацию, вирусом сибирской язвы. Все непривитые овцы погибли. Все вакцинированные выжили. Этот опыт Пастер применил при разработке вакцины от бешенства. Оказалось, что высушенный спинной мозг зараженных кроликов содержит ослабленную форму вируса.
Попадая в тело животного, ослабленный вирус не вызывал симптомов бешенства. Наоборот, организм начинал производить особые клетки — антитела, которые сражались с болезнью!
Именно благодаря этому лечение юного Йозефа Майстера оказалось успешным. Он выздоровел и вернулся домой. Пастер прославился, и в Париж устремились толпы больных. С октября 1885 по декабрь 1886 года Пастер и его коллеги вакцинировали 2 682 человека, у которых подозревали заражение бешенством. 98% из них выжило. Йозеф вырос. Во время Первой мировой он служил в армии, а после работал привратником в Институте Пастера, главном на тот день исследовательском центре микробиологии и инфекционных болезней.
- Доказал, что большинство инфекционных заболеваний вызываются мельчайшими живыми существами, микроорганизмами;
- Создал вакцины для лечения бешенства сибирской язвы и птичьей холеры;
- Разработал методику пастеризации — обеззараживание жидкостей нагреванием.
В двадцать лет Пастер смог сдать экзамены лишь со второго раза, но в дальнейшем он совершил несколько прорывов в науке и медицине.
- 1848 г. Совершает переворот в представлениях о микроскопическом строении молекул в кристаллах.
- 1859 г. Опровергает популярное убеждение о самозарождении жизни из воздуха.
- 1863 г. Предлагает технологию пастеризации — длительного одноразового нагрева продуктов (в результате в них погибают микробы).
- 1865 г. Открывает два типа бактерий, вызывающих болезни шелковичных червей. Спасает французскую шелковую промышленность.
- 1877 г. Начинает исследования сибирской язвы,болезни, опасной для животных и человека.
- 1879 г. Разрабатывает первую вакцину от птичьей холеры.
- 1884 г. Первым успешно прививает собак от бешенства.
- 1885 г. Йозеф Майстер становится первым человеком,излеченным от бешенства в лаборатории Пастера.
- 1886 г. Девятнадцать человек из России, искусанных бешеным волком, посещают Пастера и успешно вылечиваются.
- 1888 г. Открывается Институт Пастера, в котором ведутся важнейшие исследования по борьбе с инфекциями.
источник
1796 год стал переломным в истории вакцинации, и связан он с именем английского врача Э. Дженнера. Во время практики в деревне Дженнер обратил внимание, что фермеры, работающие с коровами, инфицированными коровьей оспой, не болеют натуральной оспой. Дженнер предположил, что перенесенная коровья оспа является защитой от человеческой, и решился на революционный по тем временам эксперимент: он привил коровью оспу мальчику и доказал, что тот стал невосприимчивым к натуральной оспе – все последующие попытки заразить мальчика человеческой оспой были безуспешными. Так появилась на свет вакцинация (от лат. vacca – корова), хотя сам термин стал использоваться позже. Благодаря гениальному открытию доктора Дженнера была начата новая эра в медицине. Однако лишь спустя столетие был предложен научный подход к вакцинации. Его автором стал Луи Пастер.
В 1880 году Пастер нашел способ предохранения от заразных заболеваний введением ослабленных возбудителей. Французский ученый Луи Пастер стал человеком, который совершил прорыв в медицине (и иммунологии, в частности). Он первым доказал, что болезни, которые мы сегодня называем инфекционными, могут возникать только в результате проникновения в организм микробов из внешней среды. В 1880 году Пастер нашел способ предохранения от заразных заболеваний введением ослабленных возбудителей, который оказался применимым ко многим инфекционным болезням. Пастер работал с бактериями, вызывающими куриную холеру. Он концентрировал бактериальные препараты настолько, что их введение даже в ничтожных количествах вызывало гибель кур в течение суток. Однажды, проводя свои эксперименты, Пастер случайно использовал культуру бактерий недельной давности. На этот раз болезнь у кур протекала в легкой форме, и все они вскоре выздоровели. Ученый решил, что его культура бактерий испортилась и приготовил новую. Но и введение новой культуры не привело к гибели птиц, которые выздоровели после введения им «испорченных» бактерий. Было ясно, что инфицирование кур ослабленными бактериями вызвало появление у них защитной реакции, способной предотвратить развитие болезни при попадании в организм высоковирулентных микроорганизмов.
Если вернуться к открытию Дженнера, то можно сказать, что Пастер привил «коровью оспу» для того, чтобы предотвратить заболевание обычной «оспой». Отдавая долг первооткрывателю, Пастер также назвал открытый им способ предупреждения инфекционной болезни вакцинацией, хотя, конечно же, никакого отношения к коровьей оспе его ослабленные бактерии не имели.
«Думать, что открыл важный факт, томиться лихорадочной жаждой сообщить о нём и сдерживать себя днями, неделями, годами, бороться с самим собой и не объявлять о своём открытии, пока не исчерпал всех противоположных гипотез – да, это тяжёлая задача»
В 1881 году Пастер произвел массовый публичный опыт, чтобы доказать правильность своего открытия. Он ввел нескольким десяткам овец и коров микробы сибирской язвы. Половине подопытных животных Пастер предварительно ввел свою вакцину. На второй день все невакцинированные животные погибли от сибирской язвы, а все вакцинированные – не заболели и остались живы. Этот опыт, протекавший на глазах у многочисленных свидетелей, был триумфом ученого.
В 1885 году Луи Пастером была разработана вакцина от бешенства – заболевания, которое в 100% случаев заканчивалось смертью больного и наводило ужас на людей. Дело доходило до демонстраций под окнами лаборатории Пастера с требованием прекратить эксперименты. Ученый долго не решался испробовать вакцину на людях, но помог случай. 6 июля 1885 года в его лабораторию привели 9-летнего мальчика, который был настолько искусан, что никто не верил в его выздоровление. Метод Пастера был последней соломинкой для несчастной матери ребенка. История получила широкую огласку, и вакцинация проходила при собрании публики и прессы. К счастью, мальчик полностью выздоровел, что принесло Пастеру поистине мировую славу, и в его лабораторию потянулись пострадавшие от бешеных животных не только из Франции, но и со всей Европы (и даже из России).
«Думать, что открыл важный факт, томиться лихорадочной жаждой сообщить о нём и сдерживать себя днями, неделями, годами, бороться с самим собой и не объявлять о своём открытии, пока не исчерпал всех противоположных гипотез – да, это тяжёлая задача»
С тех пор появилось более 100 различных вакцин, которые защищают от сорока с лишним инфекций, вызываемых бактериями, вирусами, простейшими.
источник
Луи Пастер (1822—1895) не был медиком по образованию. Вначале он был химиком, а c 1857 г. стал по совместительству и биологом. Луи Пастер, почитаемый ныне как великий жрец медицины, проводил исследования только в областях химии и естествознания.
Как стало возможным, что медицинское сообщество того времени приняло за чистую монету досужие вымыслы химика, ставшего биологом — специалистом по живым организмам, и не имевшего при этом никакого специального образования?
Как стало возможным, что пастеровские теории продолжают преподаваться в учебных заведениях и что их пытаются использовать на практике в наши дни, хотя они не имеют никакого научного обоснования? Тем более, что уже доказано, что они ошибочны, лживы и сфальсифицированы.
Все энциклопедии восхваляют Луи Пастера следующим образом:
Один из великих ученых всех времен; настоящий гений; величайший благодетель человечества; замечательная личность, обладающая как моральной и интеллектуальной порядочностью, так и энтузиазмом и мужеством; человек, победивший смерть и подаривший миру секрет здоровья.
Действительно, Луи Пастер был гением. однако гением подтасовки статистических данных, ложной гласности и взяточничества.
Карьерист без зазрения совести, жаждущий известности и почестей. Сектант, способный на любое двурушничество, чтобы внушить уважение к своему имени и запустить в действие гигантское коммерческое предприятие, способное торговать и подвергать под прикрытием закона миллионы детей и взрослых принудительной инъекции вакцин, приготовленных с грубейшими, но умело замаскированными научными ошибками.
Таким был комментарий ко всему жизненному пути «великого ученого», опубликованный в «Новой эре» (L’Ère nouvelle) в октябре 1987 года.
Прежде всего, тот, кого медицинское сообщество считало гением, был простым обманщиком. Это общеизвестно, так как в 1883 г. из уст Ру и Чемберленда, сподвижников Луи Пастера, с трибуны Академии наук прозвучало:
Во время известного эксперимента, который был проведен в июле 1881 г. в Пулье-ле-Форт, в свои вакцины против овечьей чумы Пастер вводил двухромовокислый калий (сильный яд).
Луи Пастер представил научному миру своего времени странную теорию: вакцины состоят из культур микробов, вызывающих определенную болезнь, ослабленных воздухом и теплом. Эта культура, введенная здоровому организму, вызывает легкую форму болезни и формирует иммунитет к серьезному инфекционному заболеванию.
Реакция на эту бредовую идею была резкой, но Луи Пастер предложил «дождаться результатов прекрасно задуманного эксперимента, который должен был контролироваться на всех этапах официальной комиссией, за исключением периода приготовления вакцины».
Напомним, что этот эксперимент проводился в Пулье-ле-Форт. Пятьдесят овец были вакцинированы, говоря другими словами, иммунизированы чудесной вакциной против овечьей чумы. Несколько дней спустя им и другим 50 контрольным овцам была введена вирулентная культура. Последние умерли очень быстро, а иммунизированные овцы выжили, хотя у них и наблюдались некоторые нарушения состояния здоровья.
Триумф Луи Пастера был всеобщим. Для него были открыты двери мировых академий. Он был принят в парламенте Великобритании, а также облагодетельствован почетом и деньгами.
В течение нескольких последующих месяцев множество стран, в том числе Италия, Германия, Россия, Аргентина и ряд других, попытались повторить «пулье-ле-фортовский эксперимент», основанный на теории ослабленных микробных культур, предложенной Луи Пастером. Однако они потерпели неудачу. Все вакцинированные животные от введенной вакцины погибли.
Объяснение этому было простым: отсутствовал знаменитый двухромовокислый калий, который разрушал микробы и превращал их в невирулентные. Этот токсичный элемент Пастер добавлял как активатор под большим секретом в ходе эксперимента в Пулье-ле-Форт.
Двухромовокислый калий, как сильный окислитель, разрушал чумные микробы, но при этом создавал предпосылки будущих онкологических заболеваний.
На протяжении десяти лет, то есть до момента признания его сподвижников с трибуны Академии наук, Луи Пастер подвергался со стороны различных правительств мощной критике, ультиматумам, оскорблениям и требованиям возместить убытки.
А как же повела себя Академия наук? Она не приняла во внимание заявления Ру и Чемберленда, и Луи Пастер продолжал пребывать в роли благодетеля человечества.
Доктор Ж. Тиссо, профессор общей физиологии Музея истории природы, посвятил бóльшую часть своей жизни глубоким исследованиям компонентов, составляющих живую клетку. Он оспорил догму об асептических (стерильных) свойствах живых организмов Луи Пастера, поддержав тем самым своего предшественника Антуана Бешана, который опровергал теорию Луи Пастера и обвинял его в попытке украсть основные положения его, Бешана, научных трудов.
В научной работе, опубликованной в 1946 г., профессор Тиссо ставит под сомнение статистические данные Пастера. Он писал:
Статистические данные, приведенные Луи Пастером о числе лиц, укушенных бешеными собаками, содержат неточные цифры и не соответствуют официальной статистике. Профессор Ветеринарной школы «Альфор» Колен сделал 9 ноября 1880 года сообщение в Академии наук, в котором оспорил данные о 1700 французах (как это указано в статистических данных Луи Пастера), которые могли быть укушены бешеными собаками в течение года и нескольких месяцев. Они действительно были укушены собаками — вот и все, что можно было подтвердить, так как сведения об этих собаках были получены от некомпетентных лиц, не контролировались и не проверялись. Зарегистрированное число случаев, в которых всегда подтверждалось бешенство собак или хотя бы предпринимались попытки установить его наличие, было незначительным. С другой стороны, вскрытия трупов собак, сделанные ветеринаром, давали основания только для предположений, но не для уверенного утверждения о наличии у них бешенства. Профессор Колен, таким образом, доказывает, что сначала нужно было определить количество лиц, укушенных здоровыми собаками, которые не нуждались в прививках от бешенства; затем надо было определить тех лиц, которые были действительно укушены бешеными собаками, но не заразились вирусом бешенства. При этом следует подчеркнуть, что число таких пострадавших было наибольшим. Затем надо было определить число тех пострадавших лиц, у которых вирус бешенства был уничтожен каутеризацией (прижиганием). Исходя из этих наблюдений, можно сделать вывод, что Луи Пастер исказил число лиц, которые действительно нуждались в реальном лечении. В противовес статистике Луи Пастера, профессор Колен взял за основу статистические данные, ежемесячно публикуемые Министерством сельского хозяйства. Согласно этим данным, в 1885 г. 351 человек подвергся нападению собак, то есть в среднем 29 человек в течение месяца. Это и есть та цифра, которая примерно отражает реальное число пострадавших, среди которых лишь небольшое число заболели бешенством. Достоверность этого была подтверждена новыми статистическими данными о летальных исходах от бешенства; статистические данные этого периода времени свидетельствовали о том, что среднегодовое количество смертных случаев от бешенства во Франции составляло от 20 до 30. Таким образом, если пастеровская вакцинация действительно была такой эффективной, то 1886 г. должен был характеризоваться значительным снижением числа смертей от бешенства. Однако результаты говорят сами за себя: за предыдущие годы вместо 20–30 летальных исходов в среднем было зафиксировано 35. Из пострадавших 17 не были вакцинированы. Из этого же числа 18 лицам были все же введены пастеровские вакцины. Но за тот же период времени за границей было зафиксировано 34 смерти среди вакцинированных пострадавших. Кроме этого, среди тех же умерших оказалось 11 зафиксированных случаев паралитического бешенства, очевидно полученного пострадавшими в результате инокуляции спинного мозга кроликов. То есть причиной смерти в этих последних случаях не было заражение вирусом от бешеных собак.
Перед такими подробными результатами любое отрицание практически бесполезно, и при этом напрашиваются два вывода.
1. Метод вакцинации по Луи Пастеру неэффективен и не способен противодействовать развитию бешенства при проникновении вируса бешенства в организм.
2. Этот метод опасен, особенно при частом его применении. Он может передавать паралитическое бешенство лицам, в организм которых даже и не проникал вирус от бешеной собаки.
Первые контрольные эксперименты этого метода были проведены Фон Фришем, и выводы были диаметрально противоположны тем, которые были сделаны в свое время Луи Пастером. Но в свое время мировая пресса развернула активную кампанию, пропагандируя новые сенсационные открытия Луи Пастера. И это было сделано, несмотря на отсутствие в пастеровской теории солидной научной базы, и каких-либо доказательств эффективности и безопасности метода вакцинации; такого надежного, безошибочного и абсолютно безопасного способа вакцинации, который способен вылечить или защитить от бешенства. А этот способ, якобы надежный и безопасный, представляет собой инъекцию страшного вируса, вызывающего бешенство, так как одна капля такой вакцины, введенная в мозг, неизбежно провоцирует паралитическое бешенство и последующую смерть животного.
Проведенная в июле 1885 г. во всем мире интенсивная реклама первого применения вакцинации по методу Луи Пастера на юноше Майстере сообщала о том, что он был спасен от воздействия страшного вируса бешенства. Хотя в действительности применение этой вакцины не имело смысла, потому что игнорировался основной фактор — проник или не проник вирус в организм, так как не все подвергшиеся нападению собак лица заразились бешенством. Впоследствии количество смертей возросло, а после «успешных» модификаций этот метод вакцинации по Луи Пастеру стал очень опасен, так как вызывал паралитическое бешенство у некоторых вакцинированных лиц, что побудила профессора Луи Пастера решительно обратиться в Медицинскую Академию.
Вот изложение фактов. Они имели место в 1886 г. Прошло шестьдесят лет и, несмотря на все вышеизложенное, медики продолжают прививать трудноинактивируемый вирус несчастным пострадавшим от укусов собак, а также тем, кто никогда не вступал в контакт с бешеными собаками. Это происходит потому, что Луи Пастер, несмотря на все неудачи, хотел утвердить превосходство своего метода потому, что он пытался доказать при каждом летальном случае, что его метод неповинен в отрицательном результате, потому что все статистические данные были ложными, а каждый негативный случай был вычеркнут самим Луи Пастером, наконец потому, что многие из укушенных не бешеными собаками были объявлены спасенными от смерти в результате проведенного лечения.
Результат воздействия противодифтеритной вакцины и лечебных инъекций сыворотки, который был установлен самой практической медициной, оказался следующим:
— для анатоксина: нестерильный (инфекционный) иммунитет оказался незначительным — вакцинированные заболевают дифтеритом в такой же степени, как и невакцинированные; более того, вакцина в этом случае неэффективна и напрасно заражает вакцинированных опасным возбудителем дифтерита на короткий или длительный период времени;
— для противодифтеритной сыворотки: лечебный эффект отсутствует, так как с научной точки зрения он невозможен — сыворотка не вступает в необходимое специфическое взаимодействие с инфекционным агентом.
Несмотря на отрицательные результаты, которые стали известны еще в 1938 г., удалось за счет лживых утверждений и докладов заинтересованных лиц насильно протащить закон, устанавливающий обязательность этой неэффективной и опасной вакцинации. В этих сообщениях утверждалось, что вакцинация якобы приведет к искоренению дифтерита во Франции. Однако с 1923 г., когда ее начали практиковать, и до 1933 г. во Франции число лиц, заболевших дифтеритом, увеличилось с 11 тыс. до 21 тыс. Общественные интересы были принесены в жертву, а ответственные власти даже не пытались получить минимальную информацию или назначить серьезное расследование.
Результаты борьбы, возникшей между Луи Пастером и Антуаном Бешаном, который был одновременно химиком, фармацевтом и медиком, комментирует доктор Филипп Декур, прежний руководитель клиники при Парижском медицинском факультете:
Г-н Антуан Бешан остается одним из самых великих непризнанных гениев в научной истории. Сообщение декана медицинского факультета Университета Монпелье профессора Мируза, опубликованное в «Бюллетене Академии наук и Общества Лоррейна» под названием «Случаи из жизни Антуана Бешана (1816—1908) в Монпелье» (том XVIII, № 1, 1979 г.), не позволяет оценить значимость его работы в истории медицинской науки. Значимым является то, что написал г-н Мируз об отношениях между Бешаном и Пастером: «Выяснение того, кому принадлежит первенство, кажется нам застарелым явлением в нашу эпоху». Однако почему так много говорят о Пастере в наши дни? Почему он продолжает быть примером как в вопросах науки, так и в вопросах порядочности, тогда как Бешан не так уж и часто цитируется, и не случайно ли то немногое, что говорят, всегда ошибочно? Откроем некоторые словари. «Le Grand Larousse XX» говорит, что Бешан был хирургом (!), что он был профессором «католического факультета в Монпелье (1857)» (но в Монпелье никогда не было такого факультета). Эту же ошибку повторяет 10-томный энциклопедический словарь «Grand Laroussе». Предыдущий словарь добавляет следующее: «Его доктрина, противопоставленная доктрине Луи Пастера, не имела сторонников». Но это же не соответствует действительности. У него было немало сторонников:
— прежде всего, сам Луи Пастер (мы увидим это далее по тексту);
— Клод Бернар (который перед смертью посвятил свои последние эксперименты доказательствам того, что Бешан был прав);
— Марселлен Вертело (который стал инициатором известного научного спора с Луи Пастером по поводу последних исследований К. Бернара).
Сегодня «сторонников» Бешана насчитывается бесчисленное множество, хотя они и сами этого не осознают. Это происходит потому, что высказанные им более века назад суждения универсальны и по сегодняшний день. Только словарь «Quillet» написал, что он «был противником Пастера». И дальше никакого объяснения. Отдавая должное умело созданной вокруг имени Луи Пастера легенде, подчеркивалось, что Бешан заблуждался и что его труд даже не заслуживает какого-либо исследования. «Универсальная энциклопедия», претендующая на звание самой полной французской энциклопеди, даже не упоминает его имени.
Как энциклопедии переписывают друг друга, не проверяя при этом факты, так и исторические науки приписывают Луи Пастеру бесчисленные научные открытия, которых он не совершал. За неимением достаточного места я ограничусь цитированием двух характерных примеров, которые точно описывают эпоху жизни Бешана в Монпелье и знакомят с двумя важными этапами в истории медицинских наук. Я вынужден, к сожалению, изложить все очень кратко, однако все необходимые документы можно найти в Международном архиве Клода Бернара. Следует обратить внимание на тот факт, что речь идет не о простых приоритетах, а о конфликте совершенно противоположных научных концепций, в ходе которых Пастер полностью ошибался на протяжении ряда лет. Можно легко отыскать нужные документы, так как они находятся почти полностью в «Бюллетенях Академии наук».
Первый пример касается открытия источников появления микробов при инфекционных заболеваниях. В 1865 г. болезнь шелковичных червей, которой животноводы дали название «пебрина», охватила юг Франции. Бешан, будучи в Монпелье, исследовал эту болезнь и сделал вывод, что она провоцируется паразитом, который заражает червей, и это соответствовало действительности. «Пебрина, — писал он, — сначала атакует червя снаружи, а ветер разносит зародыши паразита. Одним словом, болезнь не является врожденной». Однако Луи Пастер, уполномоченный правительством, категорически выступил против подобных утверждений Бешана. Пастер ошибочно утверждал, что речь идет о «врожденной болезни». Что «маленькие тела» (термин «микроб» появился спустя 13 лет), рассматриваемые Бешаном в качестве паразитов, появившихся в результате внешнего заражения, являются всего лишь больными клетками самого червя, «наподобие красных кровяных телец, шариков гноя» и т.д. По его мнению, они не способны к самовоспроизведению и возникли в результате ошибок, допущенных при разведении шелковичного червя. Он совершенно не разобрался с этим явлением и поэтому так выступал против «паразитарной» теории (которая в настоящее время принята всеми). По возвращении он написал министру: «Эти люди (Бешан и его сподвижник Эстор) сошли с ума. Они компрометируют науку и университет своим легкомыслием».
В течение пяти лет Луи Пастер настаивал на своих ошибочных выводах. А что говорят об этом сегодня?
«Словарь французской биографии» («Diсtionnaire de la Biographie française»), солидное и почти официальное издание (напечатанное по конкурсу CNRS — Национального научно-исследовательского центра), единственное, которое посвятило Бешану научную статью, так описывает эту поразительную ситуацию: «Бешан, в противоположность Пастеру, отрицал наличие паразитов, вызывающих заболевание», однако везде повторяют, что это Луи Пастер открыл паразитарное происхождение пебрины. Факты, как мы видим, подтасованы. Луи Пастеру приписывают те идеи, с которыми, как мы уже смогли убедиться, он вел беспощадную борьбу. А Бешану приписывают ошибку Пастера или, если быть точнее, все его ошибки, так как они многочисленны. Например, Бешан четко дифференцировал пебрину от флашерии, другой болезни шелковичного червя, причиной которой является группа микробов, которые он подробно описал. На сегодняшний день мы не смогли найти практически ничего нового из того, что он в свое время оставил нам в наследство. А Луи Пастер в который уже раз так ничего и не понял. Нужно только прочитать то, что он написал по этому поводу. Это невероятно! Например, болезнь проявлялась тогда, «когда у червей (конечно, шелковичных) было недостаточным кожное дыхание»(!), и чтобы противодействовать этому заболеванию, необходимо «вызвать у червей испарину»(!) «Всякий раз, когда черви болеют пебриной, — писал он, — она сопровождается в большей или меньшей степени флашерией» (тогда как Бешан доказал, что это две совершенно различные болезни). А как считают сегодня? Считают, что Пастер установил различие между этими двумя болезнями шелковичных червей.
На самом деле именно он и путал их между собой и доказывал, что флашерия имеет немикробное происхождение.
Заявляют, что Бешан не верил в существование микробных болезней. На самом же деле именно он, задолго до Пастера, доказал их существование. Имеется еще ряд исторических фактов (легко проверяемых в официальных изданиях), которые были подвергнуты искажению.
Не следует забывать о важности исследований шелковичного червя, потому что они открыли путь для исследований микробного происхождения различных инфекционных заболеваний. К сожалению, исследования в этой области были ошибочно отнесены к основным заслугам Луи Пастера. В действительности же заслуги в этой области принадлежат лоррейнскому ученому (то есть Бешану).
Второй пример относится к не менее значимому открытию «растворимого фермента». В 1867 г. Бешан опубликовал свой курс лекций, прочитанных ранее на факультете в Монпелье. Этот замечательный курс содержит в себе результаты исследования ферментации и, в частности, очень важное открытие «растворимого фермента». «Ферменты» (напомним, что позднее их назовут «микробами») являются, как он писал, живыми организмами. Однако, как он пространно объяснял, не следует смешивать живой организм с субстанциями, которые он вырабатывает и выделяет. Они относятся к чисто химическому порядку и поэтому названы «растворимыми ферментами». Именно о них и идет речь. Бешан продемонстрировал это на примере алкогольной ферментации. Чтобы избежать путаницы между живыми (так называемыми нерастворимыми) организмами и продуктами их секреции (которые называют растворимыми ферментами), он дал последним родовое имя «зимазы» (каждый тип микроскопических живых ферментов способен вырабатывать различные зимазы). С этого момента Бешан придавал этим понятиям особенное значение. Тогда как ферменты в классическом понятии «являются организованными, то есть сформированными из клеток с большей или меньшей способностью самостоятельно воспроизводиться и размножаться», в противоположность им зимазы ведут себя как реагенты и их действия имеют «чисто химическую основу». Одним из фундаментальных выводов Бешана является то, что «мутации органической материи, организованной или неорганизованной, по сути своей происходят в соответствии с обычными законами химии». И в качестве вывода: «Здесь нет ничего, кроме химии». Таким образом, Бешан выступил против теории «виталистов», популярной и в настоящее время среди физиологов. Эта теория настаивает на существовании таких жизненно важных феноменов, которые не подчиняются общим законам физики и химии.
Клод Бернар настолько проникся теориями Бешана, что посвятил свои последние исследования доказательству их правомерности, однако инфекционная болезнь и смерть преждевременно прервали их. «Как жаль, — заявил он перед смертью, — что все так быстро закончилось». Действительно, он возражал Луи Пастеру, который ошибался в очередной раз. Пастер поддерживал теорию виталистов, в которую очень долго никто не верил: он настаивал на том, что микроскопические живые ферменты воздействуют не посредством выделяемых ими растворимых ферментов, а посредством исключительно живого воздействия.
Молодой д’Арcонваль, последний лаборант К. Бернара, сообщил о своих размышлениях известному химику Марселену Бертело, который был согласен с теорией Бешана о существовании растворимых ферментов, что спровоцировало известное противостояние (о нем упоминают во всех книгах по истории науки) между Бертело и Луи Пастером. Луи Пастер хотел подорвать авторитет Бернара и поэтому заявил после восемнадцати месяцев дискуссии: «Вопрос о растворимом ферменте закрыт, он больше не существует, Бернар заблуждался». Но во все последующие годы ученые подтверждали, что Бешан справедливо критиковал Пастера, и это еще раз доказало одно из его открытий о выделении в отдельную группу микробных токсинов (тип растворимых ферментов). В 1897 г. немецкий ученый Бюхнер повторил исследования Бешана о растворимых алкогольных ферментах (он снова использовал термин «зимаза»). Химическая трансформация токсинов в анатоксины по методу Рамона активно используется в настоящее время для приготовления вакцин и т.д.
Теперь можно лишь констатировать, до какой степени имя Бешана систематически игнорировалась, а затем и полностью было забыто. Открытие «зимазы» оценивалось настолько высоко, что в 150-страничном издании «Истории биологии от ее истоков до наших дней» (первый выпуск серии «Что мне известно?» — «Que sais-je?»), целых две страницы посвящены этому открытию. Однако с 1897 г. это важное открытие приписывали Бюхнеру. Достаточно открыть словарь «Littré», последний том которого был опубликован в 1893 г., и убедиться что термин «зимаза» фигурировал в нем так, как его окончательно сформулировал Бюхнер. Там же можно найти ссылку на сообщение Бешана и Эстора в Академию наук в 1868 г. об этом открытии (которое датировано 1864 г., то есть за 30 лет до публикации Бюхнера).
А ведь своим открытием зимаз, или растворимых ферментах, относительно которых он утверждал, что в этом процессе нет ничего, кроме химии, он уже выступил против пастеровской виталистской доктрины. Весь мир признаёт теперь положения той теории, какую Бешан горячо отстаивал в лекциях в Монпелье, а также в своей книге, опубликованной в 1876 г. Однако уже тогда были подтасованы исторические факты: Бешану приписывали ошибки Пастера, а об ошибках последнего исследователи целомудренно умалчивали.
Понятно, что речь не о простой борьбе за право первенства, а о научном противостоянии по фундаментальным проблемам медицины. (Опубликовано в «Бюллетене Академии и Общества наук Лоррейна», том XIX, № 4, 1980 г.)
источник