Напрасно в бешенстве порой я рвал отчаянной рукой решебник

(Развитие мыслительных операций сравнение, классификация)

Черты сходства.

Предложения простые, так как каждое предложение имеет только одну грамматическую основу. Все предложения осложнены.

Черты различия.

В первом столбике предложения осложнены обособленными определениями:

• В первом предложении определяемое слово стоит перед определением, выраженным причастным оборотом.
• Во втором предложении определяемое слово стоит на первом месте и отделено от причастного оборота другими словами.
• Третье предложение осложнено однородными одиночными определениями, выраженными прилагательными, определяемое слово выражено личным местоимением.
• Во втором столбике в первом предложении основное действие выражено глаголом «вились» – простое глагольное сказуемое; добавочное действие выражено обстоятельством «красуясь меж дерев прозрачной зеленью листов».
• Во втором предложении обособленное обстоятельство выражено однородными одиночными деепричастиями.
• Третье предложение осложнено одиночным деепричастием «сплетясь», и обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом «обнявшись крепче двух друзей».

1. Выпишите номера предложений, которые осложнены обособленными определениями. Знаки препинания не расставлены.

1) И шла она легко, назад изгибы длинные чадры откинув.
2) Я ждал, схватив рогатый сук, минуту битвы…
3) И конь на дыбы подымался порой, и прыгал, как барс, пораженный стрелой…
4) Лишь тучка кралася за ней, объятья жадные раскрыв.
5) Из золотых ножон не вырвешь свой клинок, покрытый ржавчиной презренья.
6) Кто видеть мог? Лишь темный лес да месяц, плывший средь небес!

2. Выпишите номера предложений, которые осложнены обособленными обстоятельствами.

1) Какой-то зверь одним прыжком из чащи выскочил и лег, играя, навзничь на песок.
2) Тогда, пустых не тратя слез, в душе я клятву произнес…
3) Люблю дымок спаленной жнивы, в степи ночующий обоз…
4) Сверкая быстро в вышине, кружились искры…
5) Внизу глубоко подо мной поток, усиленный грозой, шумел.
6) Она цвела с тех пор в тени своих садов, не опасаяся врагов, за гранью дружеских штыков.

1) Из-под ног сорвавшись, камень иногда катился вниз…
2) Порой она скользила меж камней, смеясь неловкости своей.
3) И так прозрачно-золотист играющий на солнце лист!
4) Держа кувшин над головой, грузинка узкою тропой сходила у берегу.
5) О, как мне хочется смутить веселость их и дерзко бросить им в глаза железный стих, облитый горечью и злостью.

4. Замените предложения с обособленными обстоятельствами предложениями с однородными членами.

1) И, гладкой чешуей блестя, змея скользила меж камней…
2) Сверкая быстро в вышине, кружились искры…
3) Внизу Арагва и Кура, обвив каймой из серебра подошвы свежих островов, по корням шепчущих кустов бежали дружно и легко…

1) Змея блестела гладкой чешуей и скользила меж камней.
2) Искры сверкали быстро в вышине и кружились.
3) Внизу Арагва и Кура обвили каймой из серебра подошвы свежих островов и бежали дружно и легко по корням шепчущих кустов.

Учитель: Ребята, скажите, какие предложения ярче, образнее.

5. Замените предложения с обособленными определениями сложными предложениями.

1) Они венец терновый, увитый лаврами, надели на него.
2) Люблю мечты моей созданье с глазами, полными лазурного огня.
3) С отрадой, многим незнакомой, я вижу полное гумно

1) Они венец терновый, который увит лаврами, надели на него.
2) Люблю мечты моей создание с глазами, которые полны лазурного огня.
3) С отрадой, которая многим незнакома, я вижу полное гумно.

Учитель: Последнее задание наиболее сложное, творческое. (Развитие слуховой памяти).

Солнце уже спряталось в черной туче, отдыхавшей на гребне западных гор. В ущелье стало темно и сыро. Я скакал, задыхаясь от нетерпения. Мысль не застать Веру в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете. Какие бешеные замыслы роились в голове моей! Между тем я все скакал, погоняя беспощадно. И вот я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит. Он раза два уж спотыкнулся на ровном месте… Оставалось пять верст до Ессентуков, казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь.
Все было бы спасено, если б у моего коня достало сил еще на десять минут. Но вдруг, поднимаясь из небольшого оврага, он грянулся о землю. Я проворно соскочил. Хочу поднять его, дергаю за повод – напрасно. Едва слышный стон вырвался сквозь стиснутые его зубы. Через несколько минут он издох. Я остался в степи один, потеряв последнюю надежду. Попробовал идти пешком – ноги мои подкосились. Изнуренный тревогами дня и бессонницей, я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал.

IV. Подведение итогов

– О чем говорили на уроке?
– Какие члены предложения называются обособленными?
– Вспомните случаи обособления определений.
– Вспомните случаи обособления обстоятельств.

источник

1. Лодка колыхалась на волнах, шаловливо плескавшихся об ее борта, еле двигалась по темному морю, а оно играло все резвей и резвей. 2. Посыпался дождь. Сначала редкий, он быстро перешел в плотный, крупный, лившийся с неба тонкими струйками. Они сплетали целую сеть из ниток воды — сеть, сразу закрывшую собой даль степи и даль моря. 3. Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем. Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок. 4. Между ними ласково блестели темно-голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд. 5. С моря поднималась туча, черная, тяжелая, суровых очертаний, похожая на черный хребет. 6. И в степной дали, теперь уже черной и страшной, как бы притаившейся, скрывшей в себе что-то, вспыхивали маленькие голубые огоньки. (124 слова.)

1. В раскрытое окно доносился крик купавшихся, грохот катившихся по берегу реки тяжело нагруженных телег, далекий перезвон монастырских колоколов и отчаянное карканье галок, перелетавших с крыши на крышу городского предместья Теребиловки. 2. Ближе всех к свету сидел старик Ермилыч, работавший в очках. 3. Работавший рядом с Ермилычем, чахоточный мастер Игнатий обыкновенно молчал. Это был угрюмый человек, не любивший даром терять слова. (М.-С.) 4. Был ясный осенний день, теплый и солнечный, но солнце грело уже не по-летнему. 5. В тот год шла война. Правда, она мало коснулась села Селеницы растянувшегося по берегу Волги на три километра. (Воронк.) 6. Мать с волосами, заплетенными в одну косу, с робкой улыбкой, в эту бурную ночь казалась старше, некрасивее, меньше ростом. (Чех.) 7. В мае после экзаменов она (Надя), здоровая, веселая, поехала домой и на пути остановилась в Москве, чтобы повидаться с Сашей. (Чех.) (126 слов.)

1. Ленские струи, еще не замерзшие, но уже тяжелые и темные, сталкивались в тесном русле, заворачивались воронками и омутами. Холодный предутренний ветер, подгонявший остатки ночного тумана, трепал нашу одежду и сердито мчался дальше. (Кор.) 2. Рассеянный свет просачивался из-за гор, холодный и неприветливый. (Кор.) 3. Вспыхнули верхушки зыбких волн, бежавших к нашему берегу, засверкал береговой песок с черными пятнами ямщичьих лодок и группами людей и лошадей у водопоя. (Кор.) 4. Напрасно в бешенстве порой я рвал отчаянной рукой терновник, спутанный плющом. (Л.) 5. И вспомнил я отцовский дом, ущелье наше и кругом в тени рассыпанный аул. (Л.) 6. Мне слышался вечерний гул домой бегущих табунов и дальний лай знакомых псов. (Л.) 7. Вдруг на яркой полосе, пересекающей пол, промелькнула тень. (Л.) 8. Навстречу выбежала девочка, белокурая, тоненькая, стройная, лет тринадцати-четырнадцати, и приветливо улыбнулась. 9. Пришел работник, и идет за ним человек какой-то, высокий, толстый, босиком и ободранный. (Л. Т.) 10. Мать думала о бесчисленных деревнях, робко прижавшихся к земле, о людях, тайно ожидавших прихода правды. (М. Г.) (146 слов.)

Отделенная от Гремячего Лога полутора тысячами километров, живет и ночью закованная в камень Москва: тягуче, призывно ревут паровозные гудки, переборами огромной гармонии звучат автомобильные сирены, лязгают, визжат трамваи. А за мавзолеем, за кремлевской стеной, на вышнем холодном ветру, в озаренном небе трепещет полотнище красного флага. Освещенное снизу белым накалом электрического света, оно кипуче горит, струится, как льющаяся алая кровь. (…)

В Гремячем же Логу ночью стынет глухая тишина. Искрятся пустынные окрестные бугры, осыпанные лебяжьим пухом молодого снега. (…) Черной свечой тянется к тягостно высокому черному небу пирамидальный тополь, растущий возле сельсовета. (…)

Полночь, и мнится Кондрату (Майданникову) ликующее марево огней над Москвой, и видит он грозный и гневный мах алого полотнища, распростертого над Кремлем, над безбрежным миром. (…) Кондрат давно уже не верит в бога, а верит в коммунистическую партию, ведущую трудящихся всего мира к освобождению, к голубому будущему.

1. Склоны сопки, на которую поднялся Алексей, покрывал низкорослый дубняк. Ржавые большие листья его мертвенно шелестели, колеблемые ветром, но не опадали. Поднимавшиеся над дубняком ветви лиственницы были оголены. Иглистый наряд этого осыпавшегося к зиме хвойного дерева хрустел под ногами. 2. В траве на каждом шагу вспыхивали яркие осенние цветы — желтые, пурпуровые и темно-синие, похожие на крупные колокольчики. 3. Инженер быстро набрал большой букет не виданных им цветов, очень красивых, но без запаха, и стал выбираться к дороге. (…) 4. Пешеходы шагали по доскам, проложенным под окнами домов. 5. Сзади спускались с берега автомашины, наполовину груженные лесом. 6. Мыс Гибельный возвышался там, похожий на голову какого-то встрепенувшегося гигантского чудовища. 7. Новый жилец с полотенцем прошел по коридору, тускло освещенному единственной лампочкой. 8. Сплошной водный поток, открывавшийся взгляду на земле, распадался, если смотреть на него сверху. 9. Выбравшись из самолета, приземлившегося на маленьком аэродроме за березовой рощицей, непадалеку от управления, главный инженер кинулся в кабинет. (142 слова.)

1. За холмом, возвышающимся на степной равнине, виднелся большой лес. 2. В степи не было никаких звуков. Она лежала по обе стороны реки, громадная, бурая, сожженная солнцем. (М. Г.) 3. Вдруг вся степь всколыхнулась и, охваченная ослепительно-голубым светом, расширилась. (М. Г.) 4. В озере, небольшом, раскинувшемся на полкилометра, водилось множество рыбы. 5. Мы шли по лесу неторной тропинкой, узкой и незаметной. 6. Красный язычок коптилки лизал край глиняной чашки, наполненной воловьим жиром. (Н. О.) 7. В маленькое окошко виднелся кусок посиневшего неба. (…) В темном углу ныл комар, оттаявший в этот теплый вечер. (Воронк.) 8. Деревня казалась русской, бревенчатой, с прогонами меж домов, с широкой улицей, поросшей зеленой травой, с собаками, лаявшими из подворотен. (Воронк.) 9. Вдоль дороги тянулись дома, то покорившиеся, со сдвинутыми на лоб козырьками крыш, то двухэтажные каменные, то обшитые «в елочку», с красивыми, резной работы, наличниками, такими затейливыми, каких еще не доводилось видеть Малахову. (Воронк.) (131 слово.)

1. Тоня и Павлик, уставшие за день, перепачканные смолой, съедали свою кашу и засыпали. (Пост.) 2. Песню сменила полька, задорная, кокетливая. (Н. О.) 3. Утро прокралось в спальню серой полоской света, пропущенного неплотно задернуТОй занавесью. (И. О.) 4. Прошло лет пять. Многое переменилось и на Выборгской стороне: пустая улица, ведущая к дому Пшеницыной, обстроилась дачами, между которыми возвышалось длинное каменное казенное здание, мешавшее солнечным лучам весело бить в стекла мирного приюта лени и спокойствия. (Гонч.) 5. Лева Бондарин, в роговых очках, аккуратный, подтянутый, о чем-то оживленно разговаривал с Митей Каневским. (Эмд.) 6. Громадная фигура, сидевшая за столом спиной к нему, повернулась, и на Павку глянули из-под густых черных бровей суровые глаза брата. (Н. О.) 7. Не предвещала Павке ничего приятного беседа с приехавшим братом. (Н. О.) 8. Вода, сдерживаемая дверью, потоком хлынула в зал. (Н. О.) 9. Утром Артем, угрюмый, насупившийся, расспрашивал Павку обо всем случившемся. (Н. О.) (125 слов.)

1. Судомойки, сдавшие свое дежурство вновь прибывшим, с интересом наблюдали за разговором двух (мальчиков). Нахальный тон и вызывающее поведение мальчишки разозлили Павку. 2. Высокие дубовые шкафы, заполненные книгами, стояли вдоль стен. 3. В несколько минут двор наполнился вооруженными людьми. 4. На лестнице стоял рослый молодой человек в коротком ватном пиджаке, перепоясанном ремнем, на котором висела сабля. Рука его лежала на рукоятке револьвера, засунутого за пояс. 5. Высокие двери вестибюля, ведшие во двор к подъезду, были открыты. 6. Сухо потрескивали в камине пылающие поленья. Тихо в домике. Лишь в далеком чулане шепчутся перепуганные старик и старуха. 7. Учитель, сухонький, в черном пиджаке, рассказывал про землю, светила. 8. Через минуту, избитого и перепуганного, его (Павку) выбросили в коридор. 9. Рыженький мальчик с всклокоченными нечесаными волосами, чуть старше Павки, возился с двумя огромными самоварами. Прохор, тащивший на подносе целый ворох посуды, толкнув ногой дверь, вошел в судомойню. (132 слова.)

1. В саду на широкой аллее, обсыпанной ржавыми, желтыми листьями, под тихим солнцем стояла светло-зеленая скамейка. (Никул.) 2. Луна, выплывшая из-за беловершинных Кавказских гор, горстями раскидывала повсюду свой серебристый свет. (Лас.) 3. Край неба, видный (…) сквозь занавеску, был невероятной голубизны. (Лас.) 4. Люди, спокойные, незлобивые сердцами, радующиеся своей мирной жизни, мечтающие о прекрасном завтра, весело проводили утро. (Лас.) 5. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих все почернело, утратило цвета и перспективу. (Купр.) 6. Бескрайность колхозных полей в степной черноземной зоне поражает не только человека, впервые увидевшего поле. (Тр.) 7. По небу плыла полная луна, серебрившая своим трепетным светом широкий плес Амура. 8. Места посуше были заняты обыкновенной полынью с пористыми листьями, издающими приятный запах, и тростниками, вполне оправдывающими свое видовое название и вытеснившими почти всякую растительность. (Аж.) 9. Гольдская фанза по внешнему виду похожа на китайскую: вдоль стен с трех сторон тянулись каны, сложенные из камней. Они имели ширину в рост человека и покрыты были чистыми циновками, сплетенными из тростника. (Арс.) (157 слов.)

1. Дорога была грязна, блестели там и сям лужицы, а в желтом поле из травы глядела сама осень, унылая, гнилая, темная. По правую сторону дороги был огород, весь изрытый, мрачный, кое-где возвышались на нем подсолнечники с опущенными, уже черными головами. 2. От ворот к дому нужно было идти рощей по длинной, ровной, как линейка, дороге, усаженной по обе стороны густой, стриженой сиренью. Дом представлял из себя нечто тяжелое, безвкусное, похожее фасадом на театр. Он неуклюже высился из массы зелени и резал глаза, как большой булыжник, брошенный на бархатную траву. У парадного входа встретил меня тучный старик лакей в зеленом фраке и больших серебряных очках; без всякого доклада, а только брезгливо оглядев мою запыленную фигуру, он проводил меня в покои. (…) Помнятся мне ярко-желтые, блестящие полы, люстры, окутанные в марлю, узкие, полосатые ковры, которые тянулись не прямо от двери до двери, как обыкновенно, а вдоль стен. (…) В гостиной, где оставил меня лакей, стояла окутанная сумерками старинная дедовская мебель в белых чехлах.

источник

Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод;
Но не курится уж под ним
Кадильниц благовонный дым,
Не слышно пенье в поздний час
Молящих иноков за нас.
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Сметает пыль с могильных плит,
Которых надпись говорит
О славе прошлой — и о том,
Как, удручен своим венцом,
Такой-то царь, в такой-то год,
Вручал России свой народ.
___

И божья благодать сошла
На Грузию! Она цвела
С тех пор в тени своих садов,
Не опасаяся врагов,
3а гранью дружеских штыков.

Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез.
Тот занемог, не перенес
Трудов далекого пути;
Он был, казалось, лет шести,
Как серна гор, пуглив и дик
И слаб и гибок, как тростник.
Но в нем мучительный недуг
Развил тогда могучий дух
Его отцов. Без жалоб он
Томился, даже слабый стон
Из детских губ не вылетал,
Он знаком пищу отвергал
И тихо, гордо умирал.
Из жалости один монах
Больного призрел, и в стенах
Хранительных остался он,
Искусством дружеским спасен.
Но, чужд ребяческих утех,
Сначала бегал он от всех,
Бродил безмолвен, одинок,
Смотрел, вздыхая, на восток,
Гоним неясною тоской
По стороне своей родной.
Но после к плену он привык,
Стал понимать чужой язык,
Был окрещен святым отцом
И, с шумным светом незнаком,
Уже хотел во цвете лет
Изречь монашеский обет,
Как вдруг однажды он исчез
Осенней ночью. Темный лес
Тянулся по горам кругом.
Три дня все поиски по нем
Напрасны были, но потом
Его в степи без чувств нашли
И вновь в обитель принесли.
Он страшно бледен был и худ
И слаб, как будто долгий труд,
Болезнь иль голод испытал.
Он на допрос не отвечал
И с каждым днем приметно вял.
И близок стал его конец;
Тогда пришел к нему чернец
С увещеваньем и мольбой;
И, гордо выслушав, больной
Привстал, собрав остаток сил,
И долго так он говорил:

«Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Немного пользы вам узнать,
А душу можно ль рассказать?
Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
Я знал одной лишь думы власть,
Одну — но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Я эту страсть во тьме ночной
Вскормил слезами и тоской;
Ее пред небом и землей
Я ныне громко признаю
И о прощенье не молю.

Старик! я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем? .. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.
Я никому не мог сказать
Священных слов «отец» и «мать».
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен, —
Напрасно: звук их был рожден
Со мной. И видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ — могил!
Тогда, пустых не тратя слез,
В душе я клятву произнес:
Хотя на миг когда-нибудь
Мою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
Увы! теперь мечтанья те
Погибли в полной красоте,
И я как жил, в земле чужой
Умру рабом и сиротой.

Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной вечной тишине;
Но с жизнью жаль расстаться мне.
Я молод, молод… Знал ли ты
Разгульной юности мечты?
Или не знал, или забыл,
Как ненавидел и любил;
Как сердце билося живей
При виде солнца и полей
С высокой башни угловой,
Где воздух свеж и где порой
В глубокой скважине стены,
Дитя неведомой страны,
Прижавшись, голубь молодой
Сидит, испуганный грозой?
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл; ты слаб, ты сед,
И от желаний ты отвык.
Что за нужда? Ты жил, старик!
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил, — я также мог бы жить!

Ты хочешь знать, что видел я
На воле? — Пышные поля,
Холмы, покрытые венцом
Дерев, разросшихся кругом,
Шумящих свежею толпой,
Как братья в пляске круговой.
Я видел груды темных скал,
Когда поток их разделял.
И думы их я угадал:
Мне было свыше то дано!
Простерты в воздухе давно
Объятья каменные их,
И жаждут встречи каждый миг;
Но дни бегут, бегут года —
Им не сойтиться никогда!
Я видел горные хребты,
Причудливые, как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег —
Как будто белый караван
Залетных птиц из дальних стран!
Вдали я видел сквозь туман,
В снегах, горящих, как алмаз,
Седой незыблемый Кавказ;
И было сердцу моему
Легко, не знаю почему.
Мне тайный голос говорил,
Что некогда и я там жил,
И стало в памяти моей
Прошедшее ясней, ясней…

И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов
И дальний лай знакомых псов.
Я помнил смуглых стариков,
При свете лунных вечеров
Против отцовского крыльца
Сидевших с важностью лица;
И блеск оправленных ножон
Кинжалов длинных… и как сон
Все это смутной чередой
Вдруг пробегало предо мной.
А мой отец? он как живой
В своей одежде боевой
Являлся мне, и помнил я
Кольчуги звон, и блеск ружья,
И гордый непреклонный взор,
И молодых моих сестер…
Лучи их сладостных очей
И звук их песен и речей
Над колыбелию моей…
В ущелье там бежал поток.
Он шумен был, но неглубок;
К нему, на золотой песок,
Играть я в полдень уходил
И взором ласточек следил,
Когда они перед дождем
Волны касалися крылом.
И вспомнил я наш мирный дом
И пред вечерним очагом
Рассказы долгие о том,
Как жили люди прежних дней,
Когда был мир еще пышней.

Ты хочешь знать, что делал я
На воле? Жил — и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.
Давным-давно задумал я
Взглянуть на дальние поля,
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
И в час ночной, ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
Я убежал. О, я как брат
Обняться с бурей был бы рад!
Глазами тучи я следил,
Рукою молнию ловил…
Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой,
Меж бурным сердцем и грозой.

Бежал я долго — где, куда?
Не знаю! ни одна звезда
Не озаряла трудный путь.
Мне было весело вдохнуть
В мою измученную грудь
Ночную свежесть тех лесов,
И только! Много я часов
Бежал, и наконец, устав,
Прилег между высоких трав;
Прислушался: погони нет.
Гроза утихла. Бледный свет
Тянулся длинной полосой
Меж темным небом и землей,
И различал я, как узор,
На ней зубцы далеких гор;
Недвижим, молча я лежал,
Порой в ущелии шакал
Кричал и плакал, как дитя,
И, гладкой чешуей блестя,
Змея скользила меж камней;
Но страх не сжал души моей:
Я сам, как зверь, был чужд людей
И полз и прятался, как змей.

Внизу глубоко подо мной
Поток усиленный грозой
Шумел, и шум его глухой
Сердитых сотне голосов
Подобился. Хотя без слов
Мне внятен был тот разговор,
Немолчный ропот, вечный спор
С упрямой грудою камней.
То вдруг стихал он, то сильней
Он раздавался в тишине;
И вот, в туманной вышине
Запели птички, и восток
Озолотился; ветерок
Сырые шевельнул листы;
Дохнули сонные цветы,
И, как они, навстречу дню
Я поднял голову мою…
Я осмотрелся; не таю:
Мне стало страшно; на краю
Грозящей бездны я лежал,
Где выл, крутясь, сердитый вал;
Туда вели ступени скал;
Но лишь злой дух по ним шагал,
Когда, низверженный с небес,
В подземной пропасти исчез.

Кругом меня цвел божий сад;
Растений радужный наряд
Хранил следы небесных слез,
И кудри виноградных лоз
Вились, красуясь меж дерев
Прозрачной зеленью листов;
И грозды полные на них,
Серег подобье дорогих,
Висели пышно, и порой
К ним птиц летал пугливый рой
И снова я к земле припал
И снова вслушиваться стал
К волшебным, странным голосам;
Они шептались по кустам,
Как будто речь свою вели
О тайнах неба и земли;
И все природы голоса
Сливались тут; не раздался
В торжественный хваленья час
Лишь человека гордый глас.
Всуе, что я чувствовал тогда,
Те думы — им уж нет следа;
Но я б желал их рассказать,
Чтоб жить, хоть мысленно, опять.
В то утро был небесный свод
Так чист, что ангела полет
Прилежный взор следить бы мог;
Он так прозрачно был глубок,
Так полон ровной синевой!
Я в нем глазами и душой
Тонул, пока полдневный зной
Мои мечты не разогнал.
И жаждой я томиться стал.

Тогда к потоку с высоты,
Держась за гибкие кусты,
С плиты на плиту я, как мог,
Спускаться начал. Из-под ног
Сорвавшись, камень иногда
Катился вниз — за ним бразда
Дымилась, прах вился столбом;
Гудя и прыгая, потом
Он поглощаем был волной;
И я висел над глубиной,
Но юность вольная сильна,
И смерть казалась не страшна!
Лишь только я с крутых высот
Спустился, свежесть горных вод
Повеяла навстречу мне,
И жадно я припал к волне.
Вдруг — голос — легкий шум шагов…
Мгновенно скрывшись меж кустов,
Невольным трепетом объят,
Я поднял боязливый взгляд
И жадно вслушиваться стал:
И ближе, ближе все звучал
Грузинки голос молодой,
Так безыскусственно живой,
Так сладко вольный, будто он
Лишь звуки дружеских имен
Произносить был приучен.
Простая песня то была,
Но в мысль она мне залегла,
И мне, лишь сумрак настает,
Незримый дух ее поет.

Держа кувшин над головой,
Грузинка узкою тропой
Сходила к берегу. Порой
Она скользила меж камней,
Смеясь неловкости своей.
И беден был ее наряд;
И шла она легко, назад
Изгибы длинные чадры
Откинув. Летние жары
Покрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и щек.
И мрак очей был так глубок,
Так полон тайнами любви,
Что думы пылкие мои
Смутились. Помню только я
Кувшина звон, — когда струя
Вливалась медленно в него,
И шорох… больше ничего.
Когда же я очнулся вновь
И отлила от сердца кровь,
Она была уж далеко;
И шла, хоть тише, — но легко,
Стройна под ношею своей,
Как тополь, царь ее полей!
Недалеко, в прохладной мгле,
Казалось, приросли к скале
Две сакли дружною четой;
Над плоской кровлею одной
Дымок струился голубой.
Я вижу будто бы теперь,
Как отперлась тихонько дверь…
И затворилася опять! ..
Тебе, я знаю, не понять
Мою тоску, мою печаль;
И если б мог, — мне было б жаль:
Воспоминанья тех минут
Во мне, со мной пускай умрут.

Трудами ночи изнурен,
Я лег в тени. Отрадный сон
Сомкнул глаза невольно мне…
И снова видел я во сне
Грузинки образ молодой.
И странной сладкою тоской
Опять моя заныла грудь.
Я долго силился вздохнуть —
И пробудился. Уж луна
Вверху сияла, и одна
Лишь тучка кралася за ней,
Как за добычею своей,
Объятья жадные раскрыв.
Мир темен был и молчалив;
Лишь серебристой бахромой
Вершины цепи снеговой
Вдали сверкали предо мной
Да в берега плескал поток.
В знакомой сакле огонек
То трепетал, то снова гас:
На небесах в полночный час
Так гаснет яркая звезда!
Хотелось мне… но я туда
Взойти не смел. Я цель одну —
Пройти в родимую страну —
Имел в душе и превозмог
Страданье голода, как мог.
И вот дорогою прямой
Пустился, робкий и немой.
Но скоро в глубине лесной
Из виду горы потерял
И тут с пути сбиваться стал.

Напрасно в бешенстве порой
Я рвал отчаянной рукой
Терновник, спутанный плющом:
Все лес был, вечный лес кругом,
Страшней и гуще каждый час;
И миллионом черных глаз
Смотрела ночи темнота
Сквозь ветви каждого куста.
Моя кружилась голова;
Я стал влезать на дерева;
Но даже на краю небес
Все тот же был зубчатый лес.
Тогда на землю я упал;
И в исступлении рыдал,
И грыз сырую грудь земли,
И слезы, слезы потекли
В нее горючею росой…
Но, верь мне, помощи людской
Я не желал… Я был чужой
Для них навек, как зверь степной;
И если б хоть минутный крик
Мне изменил — клянусь, старик,
Я б вырвал слабый мой язык.

Ты помнишь детские года:
Слезы не знал я никогда;
Но тут я плакал без стыда.
Кто видеть мог? Лишь темный лес
Да месяц, плывший средь небес!
Озарена его лучом,
Покрыта мохом и песком,
Непроницаемой стеной
Окружена, передо мной
Была поляна. Вдруг во ней
Мелькнула тень, и двух огней
Промчались искры… и потом
Какой-то зверь одним прыжком
Из чащи выскочил и лег,
Играя, навзничь на песок.
То был пустыни вечный гость —
Могучий барс. Сырую кость
Он грыз и весело визжал;
То взор кровавый устремлял,
Мотая ласково хвостом,
На полный месяц, — и на нем
Шерсть отливалась серебром.
Я ждал, схватив рогатый сук,
Минуту битвы; сердце вдруг
Зажглося жаждою борьбы
И крови… да, рука судьбы
Меня вела иным путем…
Но нынче я уверен в том,
Что быть бы мог в краю отцов
Не из последних удальцов.

Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный как стон
Раздался вдруг… и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертью грозил…
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надежный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассек…
Он застонал, как человек,
И опрокинулся. Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!

Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье… Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он;
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык…
Но враг мой стал изнемогать,
Метаться, медленней дышать,
Сдавил меня в последний раз…
Зрачки его недвижных глаз
Блеснули грозно — и потом
Закрылись тихо вечным сном;
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу.

Ты видишь на груди моей
Следы глубокие когтей;
Еще они не заросли
И не закрылись; но земли
Сырой покров их освежит
И смерть навеки заживит.
О них тогда я позабыл,
И, вновь собрав остаток сил,
Побрел я в глубине лесной…
Но тщетно спорил я с судьбой:
Она смеялась надо мной!

Я вышел из лесу. И вот
Проснулся день, и хоровод
Светил напутственных исчез
В его лучах. Туманный лес
Заговорил. Вдали аул
Куриться начал. Смутный гул
В долине с ветром пробежал…
Я сел и вслушиваться стал;
Но смолк он вместе с ветерком.
И кинул взоры я кругом:
Тот край, казалось, мне знаком.
И страшно было мне, понять
Не мог я долго, что опять
Вернулся я к тюрьме моей;
Что бесполезно столько дней
Я тайный замысел ласкал,
Терпел, томился и страдал,
И все зачем. Чтоб в цвете лет,
Едва взглянув на божий свет,
При звучном ропоте дубрав
Блаженство вольности познав,
Унесть в могилу за собой
Тоску по родине святой,
Надежд обманутых укор
И вашей жалости позор.
Еще в сомненье погружен,
Я думал — это страшный сон…
Вдруг дальний колокола звон
Раздался снова в тишине —
И тут все ясно стало мне…
О, я узнал его тотчас!
Он с детских глаз уже не раз
Сгонял виденья снов живых
Про милых ближних и родных,
Про волю дикую степей,
Про легких, бешеных коней,
Про битвы чудные меж скал,
Где всех один я побеждал.
И слушал я без слез, без сил.
Казалось, звон тот выходил
Из сердца — будто кто-нибудь
Железом ударял мне в грудь.
И смутно понял я тогда,
Что мне на родину следа
Не проложить уж никогда.

Да, заслужил я жребий мой!
Могучий конь, в степи чужой,
Плохого сбросив седока,
На родину издалека
Найдет прямой и краткий путь…
Что я пред ним? Напрасно грудь
Полна желаньем и тоской:
То жар бессильный и пустой,
Игра мечты, болезнь ума.
На мне печать свою тюрьма
Оставила… Таков цветок
Темничный: вырос одинок
И бледен он меж плит сырых,
И долго листьев молодых
Не распускал, все ждал лучей
Живительных. И много дней
Прошло, и добрая рука
Печально тронулась цветка,
И был он в сад перенесен,
В соседство роз. Со всех сторон
Дышала сладость бытия…
Но что ж? Едва взошла заря,
Палящий луч ее обжег
В тюрьме воспитанный цветок…

И как его, палил меня
Огонь безжалостного дня.
Напрасно прятал я в траву
Мою усталую главу:
Иссохший лист ее венцом
Терновым над моим челом
Свивался, и в лицо огнем
Сама земля дышала мне.
Сверкая быстро в вышине,
Кружились искры, с белых скал
Струился пар. Мир божий спал
В оцепенении глухом
Отчаянья тяжелым сном.
Хотя бы крикнул коростель,
Иль стрекозы живая трель
Послышалась, или ручья
Ребячий лепет… Лишь змея,
Сухим бурьяном шелестя,
Сверкая желтою спиной,
Как будто надписью златой
Покрытый донизу клинок,
Браздя рассыпчатый песок.
Скользила бережно, потом,
Играя, нежася на нем,
Тройным свивалася кольцом;
То, будто вдруг обожжена,
Металась, прыгала она
И в дальних пряталась кустах…

И было все на небесах
Светло и тихо. Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеной.
Внизу Арагва и Кура,
Обвив каймой из серебра
Подошвы свежих островов,
По корням шепчущих кустов
Бежали дружно и легко…
До них мне было далеко!
Хотел я встать — передо мной
Все закружилось с быстротой;
Хотел кричать — язык сухой
Беззвучен и недвижим был…
Я умирал. Меня томил
Предсмертный бред. Казалось мне,
Что я лежу на влажном дне
Глубокой речки — и была
Кругом таинственная мгла.
И, жажду вечную поя,
Как лед холодная струя,
Журча, вливалася мне в грудь…
И я боялся лишь заснуть, —
Так было сладко, любо мне…
А надо мною в вышине
Волна теснилася к волне.
И солнце сквозь хрусталь волны
Сияло сладостней луны…
И рыбок пестрые стада
В лучах играли иногда.
И помню я одну из них:
Она приветливей других
Ко мне ласкалась. Чешуей
Была покрыта золотой
Ее спина. Она вилась
Над головой моей не раз,
И взор ее зеленых глаз
Был грустно нежен и глубок…
И надивиться я не мог:
Ее сребристый голосок
Мне речи странные шептал,
И пел, и снова замолкал.
Он говорил: «Дитя мое,
Останься здесь со мной:
В воде привольное житье
И холод и покой.

Я созову моих сестер:
Мы пляской круговой
Развеселим туманный взор
И дух усталый твой.

Усни, постель твоя мягка,
Прозрачен твой покров.
Пройдут года, пройдут века
Под говор чудных снов.

О милый мой! не утаю,
Что я тебя люблю,
Люблю как вольную струю,
Люблю как жизнь мою…»
И долго, долго слушал я;
И мнилось, звучная струя
Сливала тихий ропот свой
С словами рыбки золотой.
Тут я забылся. Божий свет
В глазах угас. Безумный бред
Бессилью тела уступил…

Так я найден и поднят был…
Ты остальное знаешь сам.
Я кончил. Верь моим словам
Или не верь, мне все равно.
Меня печалит лишь одно:
Мой труп холодный и немой
Не будет тлеть в земле родной,
И повесть горьких мук моих
Не призовет меж стен глухих
Вниманье скорбное ничье
На имя темное мое.

Прощай, отец… дай руку мне:
Ты чувствуешь, моя в огне…
Знай, этот пламень с юных дней,
Таяся, жил в груди моей;
Но ныне пищи нет ему,
И он прожег свою тюрьму
И возвратится вновь к тому,
Кто всем законной чередой
Дает страданье и покой…
Но что мне в том? — пускай в раю,
В святом, заоблачном краю
Мой дух найдет себе приют…
Увы! — за несколько минут
Между крутых и темных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…

Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго ждать,
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста…
Трава меж ними так густа,
И свежий воздух так душист,
И так прозрачно-золотист
Играющий на солнце лист!
Там положить вели меня.
Сияньем голубого дня
Упьюся я в последний раз.
Оттуда виден и Кавказ!
Быть может, он с своих высот
Привет прощальный мне пришлет,
Пришлет с прохладным ветерком…
И близ меня перед концом
Родной опять раздастся звук!
И стану думать я, что друг
Иль брат, склонившись надо мной,
Отер внимательной рукой
С лица кончины хладный пот
И что вполголоса поет
Он мне про милую страну..
И с этой мыслью я засну,
И никого не прокляну!…»

Поэма «Мцыри» — одно из наиболее известных произведений Лермонтова. В ней поэт смог с удивительным художественным мастерством изобразить природу Кавказа. Не менее ценно смысловое содержание поэмы. Она представляет собой монолог романтического героя, погибающего в борьбе за свободу.

Создание поэмы имеет долгую предысторию. Замысел истории возник у Лермонтова при чтении «Шильонского узника» Байрона. Он последовательно разрабатывает его в стихотворении «Исповедь» и поэме «Боярин Орша». Впоследствии автор целиком перенесет некоторые строки из этих произведений в «Мцыри». Непосредственным источником для поэмы становится история, которую узнал Лермонтов в Грузии. Пленный ребенок-горец был отдан на воспитание в монастырь. Обладая непокорным характером, ребенок несколько раз пытался сбежать. Одна из таких попыток чуть не закончилась его гибелью. Мальчик смирился и дожил до глубокой старости монахом. Лермонтова очень заинтересовала история «Мцыри» (в пер. с груз. – послушник). Он воспользовался прошлыми наработками, добавил элементы грузинского фольклора и создал оригинальную поэму (1839 г).

Сюжет поэмы полностью повторяет историю монаха за исключением одной важной детали. В реальности мальчик выжил, а в произведении Лермонтова окончательная точка не поставлена. Ребенок находится при смерти, весь его монолог является прощанием с жизнью. Только его гибель представляется закономерным финалом.

В образе дикого с точки зрения цивилизации ребенка перед нами предстает романтический герой. Он недолго наслаждался свободной жизнью среди своего народа. Захват в плен и заточение в монастырь лишают его возможности ощутить красоту и великолепие бесконечного мира. Врожденное чувство независимости делает его немногословным и нелюдимым. Его главным желанием становится побег на родину.
Во время бурной грозы, воспользовавшись страхом монахов, мальчик убегает из монастыря. Ему открывается прекрасная картина нетронутой человеком природы. Под этим впечатлением к мальчику приходят воспоминания о своем горном ауле. Это подчеркивает неразрывную связь патриархального общества с окружающим миром. Такая связь безвозвратно утрачена современным человеком.

Ребенок принимает решение добраться до родного очага. Но он не может отыскать дорогу и понимает, что заблудился. Схватка с барсом – необычайно яркая сцена поэмы. Ее фантастичность еще более подчеркивает индивидуализм главного героя, его гордый и непреклонный дух. Полученные раны лишают мальчика последних сил. Он с горечью осознает, что вернулся туда, откуда пришел.

Разговаривая со старцем, главный герой нисколько не жалеет о своем поступке. Три дня, проведенные на свободе, стоят для него всей жизни в монастыре. Его не страшит смерть. Существование в неволе представляется мальчику невыносимым, особенно потому, что он ощутил на себе сладость вольной жизни.

«Мцыри» — выдающееся произведение русского романтизма, которое можно отнести к шедеврам мировой классики.

источник

388. Прочитайте отрывок из произведения Н. Гоголя «Мёртвые души». Объясните постановку знаков препинания при однородных членах и обособленных определениях. Составьте схему однородных членов первого предложения.

Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдёт оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай своё прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наёмную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во всё своё воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесённое метко, всё равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куды бывает метко всё то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племён, а весь сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!

Как несметное множество церквей, монастырей с куполами, главами, крестами, рассыпано на святой, благочестивой Руси, так несметное множество племён, поколений, народов толпится, пестреет и мечется по лицу земли. И всякий народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров Бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженье его часть собственного своего характера. Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовётся слово британца; лёгким щеголем блеснёт и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает своё, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

1. Определите тему и основную мысль текста. Выразите своё отношение к прочитанному в виде небольшого сочинения.
2. Как вы понимаете смысл выделенной фразы?
3. Выпишите из текста устойчивые выражения. Установите источник их происхождения.
4. Объясните написание частиц ней ни с разными частями речи в первом абзаце.

389. Спишите предложения, расставляя пропущенные знаки препинания. Выделите одиночные и распространённые определения и слова, к которым они относятся. Укажите условия обособления определений.

1. Вообразите себе человека лет сорока пяти высокого худого с длинным и тонким носом узким лбом серыми глазками взъерошенными волосами и широкими насмешливыми губами. (Т.) 2. Это был крепкий маленький смуглолицый желчный холостяк с горячими и насмешливыми чёрными глазами с сильной проседью в чёрных растрёпанных волосах. (Купр.) 3. Ему чудилось, что уже появился из-за далёкого-далёкого поворота весенний город Хвалынск в цветущих холмах тихий сияющий счастливый. (Фед.) 4. Удивлённый и грустный он ушёл с палубы наверх. (М. Г.) 5. И дальше тропой неизбежной, сквозь годы и бедствий и смут, влечётся суровый прилежный веками завещанный труд. (В. Бр.) 6. Молодой сарыч огромно-нелепый и вялый вылетел из чащи. (Пришв.) 7. Мужики поудалее вооружились вилами и топорами. (Гонч.) 8. В небе тают облака, и лучистая на зное в искрах катится река. (Тютч.) 9. В военной форме в новых блестящих скрипящих сапогах в фуражке набекрень он явился домой и положил на стол двести рублей. (Кав.) 10. Измученные грязные мокрые мы достигли наконец берега. (Т.) 11. В комнату вошёл пожилой человек в сером сюртуке с прорехою под мышкой в сером же жилете с голым, как колено, черепом и необъятно широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами. (Гонч.) 12. За длинным столом покрытым синим сукном сидело пятеро. (Аверч.)

390. Прочитайте отрывок из рассказа М. Горького «Старуха Изергиль». Спишите, расставляя недостающие знаки препинания. Сформулируйте правила, на которые вы опирались.

Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, партия молдаван, с которой я работал, ушла на берег моря, а я и старуха Изергиль остались под густой тенью виноградных лоз и, лежа на земле, молчали, глядя, как тают в голубой мгле ночи силуэты тех людей, что пошли к морю.

Они шли пели и смеялись; мужчины — бронзовые с пышными чёрными усами и густыми кудрями до плеч в коротких куртках и широких шароварах; женщины и девушки — весёлые гибкие с тёмно-синими глазами тоже бронзовые. Их волосы шёлковые и чёрные были распущены, ветер тёплый и лёгкий, играя ими, звякал монетами вплетёнными в них. Ветер тёк широкой ровной волной, но иногда он точно прыгал через что-то невидимое и, рождая сильный порыв, развевал волосы женщин в фантастические гривы вздымавшиеся вокруг их голов. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили всё дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их всё прекраснее.

Кто-то играл на скрипке. девушка пела мягким контральто, слышался смех.

Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли незадолго до вечера обильно смоченной дождём. Ещё и теперь по небу бродили обрывки туч пышные странных очертаний и красок, тут — мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там — резкие, как обломки скал, матово-чёрные или коричневые. Между ними ласково блестели тёмно-голубые клочки неба украшенные золотыми крапинками звёзд. Всё это — звуки и запахи, тучи и люди — было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. И всё как бы остановилось в своём росте, умирало; шум голосов гас, удаляясь, перерождался в печальные вздохи.

1. Определите тип речи текста. Обоснуйте своё решение.
2. Какие выразительные средства языка можно выделить в тексте? Какую роль они выполняют?

391. Выпишите предложения с обособленными определениями по группам: а) стоящими после определяемого слова; б) относящимися к личному местоимению; в) относящимися к имени собственному; г) имеющими дополнительные обстоятельственные значения; д) отделёнными от определяемого слова другими словами. Расставьте пропущенные знаки препинания.

1. Гонимы вешними лучами с окрестных гор уже снега сбежали мутными ручьями на потоплённые луга. (П.) 2. Худенький тёмный с выпученными рачьими глазами Саша Яковов говорил торопливо. (М. Г.) 3. Приезжал дядя Яков с гитарой привозил с собою кривого и лысого часовых дел мастера в длинном чёрном сюртуке тихонького похожего на монаха. (М. Г.) 4. Подобралась дружная ватага: безродный Кострома вихрастый костлявый с огромными чёрными глазами; татарчонок Хаби простодушный и добрый. (М Г.) 5. Не остывшая от зною ночь июльская блистала. (Тютч.) 6. Митька не изживший давнего своего позора со сватовством ходил хмурый и злой. (В. Ш.) 7. Пыльный и усталый Пётр медленно пошёл в сад к белой келье брата. (М. Г.) 8. Взъерошенный немытый Нежданов имел вид дикий и странный. (Г.) 9. Глаза смыкались и полузакрытые тоже улыбались. (Т.) 10. Мазепа в думу погружённый взирал на битву окружённый толпой мятежных казаков. (П.) 11. Листья сирени в упор освещаемые лампой резко и странно выступали из темноты неподвижные гладкие и блестящие точно вырезанные из зелёной жести. (Купр.) 12. Высокий прямой он шёл по улице, тяжело опуская кленовую палку. (Ю. Яковл.)

392. Перестройте предложения, заменяя обособленные определения необособленными. Объясните условия обособления/необособления и постановку знаков препинания.

1. Месяц только что встал, большой и багровый, в черноватом и тусклом тумане. (Т.) 2. Перед главной избой тянулся навес, подпёртый тоненькими столбиками. (Т.) 3. В мусоре, выброшенном из комнаты, попалось несколько медных монет, сильно позеленевших. (Обр.) 4. Я где-то читал, как по одной надписи, вырезанной на камне, учёные открыли жизнь целой страны. (Кав.) 5. Жизнь в городе, сонная и однообразная, пошла своей колеёй. (Кор.)

II. Замените необособленные определения обособленными. Объясните, какие изменения произошли. Какие знаки препинания необходимо поставить при обособленных определениях?

1. Сильный до одури запах был кругом. (Г.) 2. Прибитая снегом трава лежала полосами. (Арс.) 3. Омытый дождями молодой месяц светлой прорезью покоился на западной окраине неба. (Шол.) 4. В ней что-то чудотворное горит. (Ахм.) 5. Но во взоре упорном и странном угадать ничего не могу. (Ахм.) 6. Тяжёлая, обитая конской шкурой дверь юрты приподнялась в наклонной стене. (Кор.)

III. Придаточные определительные предложения замените обособленными определениями. Укажите различия между придаточными предложениями и обособленными оборотами. Объясните постановку знаков препинания.

1. Почему я вижу звёзды, которые так ярко светятся на чёрно-синем болгарском небе? (Гарш.) 2. После этого он понёс совершеннейшую чушь, которая доставила мне глубокое удовольствие. (Аверч.) 3. Пахло тёплым ржаным хлебом, который выпекали в подвале вокзального буфета. (Паст.) 4. Тут было много тех офицеров, которые потом отличались в королевских войсках. (Г.) 5. Первое «лесное» слово, которое меня совершенно заворожило, было «глухомань». (Пауст.) 6. Кроме двери, которая вела в переднюю, была ещё одна дверь. (Ч.)

393. Соотнесите с каждым пунктом правила обособления и необособ- ления определений (см. с. 55—58) данные предложения, расставляя пропущенные знаки препинания. Подберите из художественных произведений недостающие примеры.

I. 1. Напрасно в бешенстве порой я рвал отчаянной рукой терновник спутанный плющом. (Л.) 2. Трудами ночи изнурённый я лёг в тени. (Л.) 3. Терек воет дик и злобен. (Л.) 4. Иностранец окинул взглядом высокие дома квадратом окаймлявшие пруд. (Булг.) 5. Вон в снеговом половодье плывёт облако большое тёплое, каких не бывает зимой. (Пришв.) 6. В читальню вошёл широкий приземистый мужчина одетый в кучерский костюм и шляпу с павлиньими перьями в маске. (Ч.) 7. Что-то необыкновенно широкое размашистое и богатырское тянулось по степи вместо дороги. (Ч.) 8. Гарт ходил в чёрном просторном костюме строгом и скучном. (Пауст.) 9. Смотреть на неё спокойную и сильную приятно. (Г.) 10. Кубря прозрачная глубоководная со своими видимыми с берега чудесными подводными лесами со своими широкими заводями прекрасна. (Пришв.)

II. 1. В большой зале с двумя зеркалами в простенках картинами- премиями «Нивы» в золотом багете с парой карточных столов и дюжиной венских стульев было пустынно и скучно. Гостиную украшали три лампы одна другой больше. В тёмной без окон спальне, кроме широкой кровати, стояли сундуки. (М. Г.) 2. Молодой малый в длинном кафтане из синего толстого сукна встретил нас на крыльце. (Т.) 3. Человек высокого роста с усами вышел из чащи. (Г.) 4. Среднего роста с лысой головой в венчике седых кудрявых волос с бритыми щеками и торчащими усами похожими на зубные щётки прямой и ловкий в кожаной куртке он каждым своим движением позволял узнать в нём старого унтер-офицера. (М. Г.) 5. В бричке сидело двое обывателей: купец Иван Иваныч Кузьмичов бритый в очках и в соломенной шляпе больше похожий на чиновника, чем на купца, и другой — отец Христофор Сирийский, настоятель Николаевской церкви, маленький длинноволосый старичок в сером парусиновом кафтане в широкополом цилиндре и в шитом цветном поясе. (Ч.)

источник