Тютчев бессонница когда написано

Родился литературный деятель в Орловской губернии в поселке под названием Овстуг. Семья автора принадлежала к старинному дворянскому роду. Изначальное образование получал в домашних условиях. Руководил курсом подготовки известный на то время поэт и переводчик по фамилии Раич. Именно он обучил Федора латыни и навевал познания в поэзии Древнего Рима. В 13 лет Тютчев без особенного труда мог перевести Горация. Первое стихотворение, переведенное автором, было опубликовано в 1819 году.

По достижению 14-летнего возраста Ф.И. Тютчев посещает Московский университет, а позже поступает в него без особенных проблем. Здесь же поэт становится членом общества любителей русского языка и особенностей его словесности.

На обучение Фёдору потребовалось 3 года. После получения диплома Тютчеву сразу же предлагают работу в государственной коллегии по иностранным делам. Устроится на такую работу помогает один из родственников. Фёдору предлагают уехать в Баварию, а именно Мюнхен, работать в качестве члена российской дипломатической миссии. Проживание за границей познакомило Фёдора со многими людьми, которые увлекались основами философии.

С самого раннего возраста автор публиковал свои стихотворения в различных изданиях. Это было весьма редко и не воспринималось всерьез мировыми критиками. В корне ситуацию изменил А. С. Пушкин. В 1836 году в руки литературного деятеля попала тетрадь с записями Тютчева. Пушкину настолько сильно понравились произведения, что он решил опубликовать и в своем журнале, именуемом «Современником». Это были первые шаги к известности.

Пребывание за границей – это отдельный этап жизни Тютчева. С ним связано очень много событий, волнующих автора и изменивших его жизнь. Именно здесь он женился. Именно здесь у него завязывается роман с Эренстиной, который стал грандиозным скандалом. Последние события привели к крушению его карьеры и заставили вернуться на родину.

Федор Иванович Тютчев – это великий поэт, который считается достоянием всей российской культуры. За время своего существования им было создано огромное количество произведений. Наиболее ярким из шедевров считается стих, получивший название «Бессонница».

Ф.И. Тютчев считал, что жизненный путь простого человека весьма скоротечен и достаточно утомителен для его самого. Такие мысли стали приходить к автору еще в далекой молодости, когда он был совсем юнцом. Даже при достижении взрослого возраста такие ощущения не покидали поэта.

Казалось бы, не стоит забивать такими мыслями свою голову, ведь к моменту написания произведения «Бессонница», а это была в 1829 году, Тютчев уже достиг многого. В 26-летнем возрасте Федор создал блестящую карьеру, имеющую дипломатическое направление, он зарекомендовал свою личность в разных литературных кругах с положительной стороны. Следует отметить, что печатали его в то время только под различными псевдонимами. К 26 годам Ф. И. Тютчев уже был женат и воспитывал 3-их дочерей.

В ночное время, когда повседневная жизнедеятельность отходила на второй план, у поэта возникало огромное количество непонятных для него вопросов, к примеру, «Для чего существует человек и куда он стремится?» Несмотря на то что у молодого дипломата всё складывалось хорошо, он стремился к большему, задавался философскими вопросами и искал на них ответы.

У Федора время от времени возникало своеобразное ощущение, что в его жизни ему чего-то не хватает, нет какого-то стержня, по-особенному прочной основы, которая смогла бы соединить в единое целое все его жизненные достижения и особенности – карьеру, литературное творчество, семейное благополучие, а также бытовые проблемы.

Потребовались многие года, чтобы осознать, получить ответы на интересовавшие его вопросы. Только к старости Федор Иванович воспримет веру в Бога и осознает, что только вера является надежным фундаментом, который позволяет строить определенное направление в своем жизненном пути.

Несомненно, имея хорошую карьеру, сформировав основы своего жизненного пути, Тютчев счастлив по-своему, но время от времени его навевает чувство определенной тоски и беспокойства о своей сущности. Именно в такие промежутки его душа переполняется отчаянием и навевает написание замысловатых стихов. Ярким примером является произведение «Бессонница».

Главный образ сюжета, используемый в произведении – это настенные часы. Именно на них акцентируется внимание в строках стиха. Данное устройство как бы отмеряет жизненный путь человека и загоняет его в определенные рамки. Бой механизма имитирует пророчество. По-особенному слышен прощальный глас и напоминает человеку о том, что годы никогда не вернутся обратно. Именно бой напоминает, что скоро наступит то время, когда самому себе придется сделать отчет о прожитой жизни.

Именно в такие моменты человек сожалеет об упущенных ранее возможностях, о созданных на протяжении жизни ошибках. Человек жалеет, что когда-то обидел кого-то, а также волнуется о моментах разочарования, встречающихся на жизненном пути. Такую участь никто не сможет избежать, все люди рано или поздно придут к таким действиям. Автор произведения отмечает, что такие мысли могут возникнуть только в ночное время, только в полночь, когда однообразный бой напольных часов нарушает ночную тишину, заставляя своими действиями задуматься о том, что было позади и что ждет его в дальнейшем.

У Федора Ивановича Тютчева не возникает особенных иллюзий по поводу его собственной жизни, она у него течет размеренно и по-особенному праздно. Автору кажется, что все, что должно было произойти, уже давно произошло и свершилось. Поэт считает, что судьба навряд ли принесет ему какие-то новые впечатления, новые открытия, он не сможет в дальнейшем постигнуть ни радость, ни печаль. Федора Ивановича Тютчева огорчает тот факт, что пришедшее новое, совсем юное поколение, будет переполнено самоуверенностью и дерзостью. Поэт не столько угнетён, сколько расстроен.

Практически каждая личность интересуется только своим жизненным путем, собственной жизнью, и не способна заметить наиболее важные моменты, которые происходят вокруг. Лишь часовой механизм, разрывающий своим боем тишину, способен напоминать о начале каждого очередного дня, как бы отбирая у старого человека еще одну частицу его жизни.

Голос боя своеобразно оплакивает людей, заставляя Тютчева переосмыслить уже присутствующие особенные цели, а также стремления. Автор старается сделать все, что было запланировано в его жизни.

Во время таких раздумий Федор Иванович не понимает и даже не догадывается, что его счастливые деньки в определенный момент будут нарушены разочарованием, а жизнь разрушится беспощадно. Очень скоро дипломат потеряет свою любимую жену и впадет в отчаяние. Забыть о трагических последствиях помогут только новые брачные отношения.

Это не все негативные факторы судьбы, с которыми в дальнейшем сталкивается поэт. С течением времени автор осознает, что же на самом деле такое – бесценный дар любви. Федор поймет, что по-настоящему любить можно практически в любом возрасте. Тютчев понимает, что нужно боготворить тех людей, которые приносят в душу как печаль, так и радость.

Только позже Тютчеву станет понятно, что определенные жизненные цели, а также достижения являются эфемерными, как и индивидуальные мечты, создаваемые в мыслях человека. Автор отмечает, что никому не будет дела до того, какой капитал сохранился у человека после его кончины. Гораздо важнее тот факт, что после себя человек оставил для потомков.

источник

Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!

Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?

Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих.

И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали.

И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!

Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!

The clock’s invariable strokes,
Night’s wearisome narration!
A language strange alike to all
And clear to everyone like Conscience.

Of us, who has ungrieving harked
Midst universal silence
The muffled plaints of Time,
The oracular, the parting voice?

We fancy thus: the orphaned world
Has fallen to unswerving Doom,
And we, in strife, by all of Nature
Have been abandoned to ourselves:

Our life is standing there before us
Ghost-like, upon the edge of Earth,
And paling into gloomy distance
With our companions and our age,

And a new and youthful breed
Has risen ‘neath the sun,
And we, friends, and our times
Have long been covered in oblivion.

But seldom, in a somber rite
At midnight’s hour
The funerary voice of iron
Chances to weep for us.

Monotonous dying of the hours:
midnight is telling a tedious tale
in a foreign language we can’t fail
to recognise as ours.

Who can claim it never befell
him to hear time’s muffled groans
stab his soul at night, the drone,
when all’s quiet, of a prescient farewell?

It’s as if the world had been orphaned
by irresistible fate chased and caught,
and nature, after we had fought,
had marooned us, each on his separate island.

Before us there stands our existence,
a spectre on earth’s edge,
and with our friends and with our age
it pales into the distance.

While under the sun there is a birth,
a new and youthful tribe’s begotten
and it has long since been forgotten
that we, our friends, our age, were ever on this earth!

At times, performing some gloomy rite,
we can her metallic sighs
bemoaning our demise
in the silence of the night.

Zegara monotonne bicie –
Marudna powieść nocy mglistej!
Język nam obcy całkowicie,
A jednak jak sumienie bliski!

Któż kiedykolwiek bez rozpaczy
Mógł skroś milczenie wszechświatowe
Słuchać, jak czas zawodzi, płacze
Proroczo – pożegnalnym słowem?

Zda się nam: los nieubłagany
Osierocony świat pogrzebał,
A nam na siebie samych zdanym
Z przyrodą całą walczyć trzeba.

I nasze życie jak dalekie
Widmo na skraju ziemi staje –
I z przyjaciółmi, z naszym wiekiem
W pochmurnej dali blednie, taje.

Tymczasem młode pokolenie
W słońcu rozkwitło i dojrzało,
A nas i czas nasz zapomnienie,
O bracia, dawno pogrzebało.

时钟敲着单调的滴答声，
你午夜的故事令人厌倦；
那语言对谁都一样陌生，
却又似心声人人能听见！

一天的喧腾已逝，整个世界
都归于沉寂；这时候谁听到
时间的悄悄的叹息和告别，
而不悲哀地感于它的预兆？

我们会想到：这孤凄的世间
将受到那不可抗拒的命运
准时的袭击；挣扎也是枉然：
整个自然都将遗弃下我们。

我们看见自己的生活站在
对面，象幻影，在大地的边沿，
而我们的朋友，我们的世代，
都要远远隐没，逐渐暗淡；

但同时，新生的、年轻的旅类
却在阳光下生长和繁荣，
而我们的时代和我们同辈
早已被他们忘得干干净净！

只偶尔有时候，在午夜时光，
可以听到对死者的祭礼，
由金属撞击所发的音响
有时由于悼念我们而哭泣。

источник

О том, что жизнь весьма скоротечная и достаточно утомительная, Федор Тютчев начал задумываться еще в молодости. Казалось бы, уж ему-то не стоило забивать себе голову подобными мыслями. К моменту написания стихотворения «Бессонница» Тютчев успел сделать блестящую карьеру на дипломатическом поприще, зарекомендовал себя в литературных кругах, хотя и печатался под различными псевдонимами, а также удачно женился и воспитывал трех прекрасных дочерей. Однако по ночам, когда повседневная суета отходила на второй план, поэт задавался вопросом — а ради чего он вообще живет и к чему стремится?

Действительно, у него было все, чего только может пожелать 26-летний мужчина. Но этого Тютчеву было явно недостаточно. Он чувствовал, что в его жизни не хватает некоего стержня, той прочной основы, которая бы смогла скрепить воедино ее различные кусочки — карьеру, творчество, семью и быт. Пройдет еще довольно много времени, прежде чем Тютчев придет к вере в Бога и осознает, что именно она является тем важным фундаментом, на котором каждый человек должен строить свою жизнь.

Пока же поэт по-своему счастлив, но некое чувство тоски и беспокойства время от времени дает о себе знать, наполняя душу чувством, похожим на отчаяние, и рождая на свет стихи, подобные «Бессоннице».

Ключевым образом в этом произведении являются настенные часы, бой которых словно бы отмеривает вехи жизни каждого человека. Их «пророчески-прощалный глас» напоминает о том, что годы проходят безвозвратно, и очень скоро настанет час, когда придется самому себе дать отчет о прожитой жизни, сожалея об упущенных возможностях и ошибках, причиненных другим обидах и собственных разочарованиях. Этой участи никому из смертных не избежать, но лишь в полночь, когда «часов однообразный бой» нарушает тишину и заставляет задуматься о том, что ждет каждого из нас впереди.

Тютчев не питает иллюзий относительно собственной жизни, которая течет размеренно и праздно. Ему кажется, что все важное уже свершилось, и судьба вряд ли подарит ему новые открытия, испытания, радости и печали. Огорчает поэта лишь то, что очень скоро «новое, младое племя» придет ему на смену с присущей юности самоуверенностью и дерзостью. «А нас, друзья, и наше время давно забвеньем занесло!», — отмечает поэт. Но не это его угнетает, а тот факт, что никому нет дела до судеб людей, которые сперва взрослеют, а потом стареют.

Каждый интересуется лишь собственной жизнью, не замечая, что происходит вокруг. И Лишь часы, провозглашающие начало каждого нового дня, словно бы отбирают у стариков еще один небольшой кусочек жизни. Их «металла голос погребальный порой оплакивает нас», что заставляет Тютчева переосмысливать собственные цели и стремления, стараясь успеть сделать все то, что он запланировал в этой жизни. Поэт даже не догадывается, что очень скоро его безоблачная и достаточно счастливая жизнь будет разрушена жестоко и беспощадно, он похоронит юную супругу и впадет в отчаяние, избавиться от которого ему поможет новый брачный союз.

Но и это далеко не все превратности судьбы, с которыми доведется столкнуться поэту. Под конец жизни он получит бесценны дар любви и поймет, что быть счастливым можно в любом возрасте, и за каждый прожитый день нужно благодарить того, кто дарует нам печали и радости. Что касается жизненных целей и достижений, то они так же эфемерны, как и человеческие мечты. Ведь никому нет дела до того, каким капиталом располагал Тютчев к моменту своей смерти.

Гораздо важнее, что он оставил после себя потомкам, которые получили в наследство прекрасные стихи, мудрые, возвышенные и исполненные благородства.

Анализ стихотворения Тютчева «Двум сестрам»В 1826 году Федор Тютчев сочетается браком с Элеонорой фон Ботимер, в которую 23-летний поэт влюбился без памяти. Его супруга отличалась удивительной красотой, но при этом имела весьма неуравновешенный характер. .

Анализ стихотворения Тютчева «Успокоение»Тема смерти в творчестве Федора Тютчева поднимается несколько раз, и для этого есть веские основания. Сперва поэт теряет первую супругу, затем хорони свою любовницу Елену Денисьеву и двух детей. Каждый. .

Анализ стихотворения Тютчева «Листья»Федор Тютчев как поэт, проповедующий идеи романтизма, сформировался примерно к середине 19 века. Однако первые стихи им были написаны еще до путешествия за границу, которое полностью изменило взгляды Тютчева на. .

Анализ стихотворения Ахматовой «Бессонница»В 1914 году свет увидел второй сборник Ахматовой «Четки», закрепивший за ней звание популярнейшей российской поэтессы начала двадцатого столетия. В книгу включено стихотворение «Бессонница». Произведение датировано 1912 годом. Главная его. .

Анализ стихотворения Тютчева «Зима недаром злится…»Благодаря удачной дипломатической карьере Федор Тютчев почти 20 лет прожил за границей, где открыл в себе тягу к романтизму. Этому способствовало не только увлечение литературой, но и возможность напрямую общаться. .

Анализ стихотворения Тютчева «Эти бедные селенья…»Федор Тютчев с самой юности начал строить общественно-политическую карьеру, и уже в 19 лет отбыл в Германию в составе дипломатической миссии. Значительная часть жизни поэта прошла за границей, где он. .

Анализ стихотворения Тютчева «Я очи знал, — о, эти очи. »Федор Тютчев считается непревзойденным лириком русской литературы, который, как никто другой, умел передавать в своих стихах чувства и настроения. Многие его произведения посвящены природе, однако есть и отдельная страница творчества. .

Анализ стихотворения Тютчева «Певучесть есть в морских волнах…»Судьба распорядилась так, что значительную часть своей жизни поэт и политик Федор Тютчев провел в Санкт-Петербурге. Именно здесь прошли и последние годы его жизни, когда после получения титула тайного советника. .

Анализ стихотворения Тютчева «Все отнял у меня казнящий бог…»Практически каждый человек в своей жизни вплотную подходит к той черте, за которой ему нужно будет держать ответ за свои поступки не перед окружающими, а перед Богом. Не избежал этой. .

Анализ стихотворения Тютчева «Неман»Федор Тютчев вошел в историю русской литературы как непревзойденный лирик. Однако мало кто знает о том, что среди его произведений есть стихи, посвященные историческим событиям 1812 года. Тема войны с. .

Анализ стихотворения Тютчева «Природа — сфинкс. И тем она верней…»Федор Тютчев по праву считается мастером коротких четверостиший, которые наделены глубоким философским смыслом. И в этом нет ничего удивительного, так как дипломатическая служба научила поэта четко формулировать свои мысли, а. .

Анализ стихотворения Тютчева «Как нас ни угнетай разлука…»Роман Федора Тютчева и Елены Денисьевой длился без малого 14 лет. Возлюбленная поэта скоропостижно скончалась от чахотки в 1864 году, оставив на попечении Тютчева троих детей, из которых выжил только. .

Анализ стихотворения Тютчева «Когда в кругу убийственных забот…»Рутина жизни всегда пугала Тютчева который, оставаясь в душе романтиком, много лет подряд вынужден был занимать высокий дипломатический пост. Быть одним из тех, кто вершит судьбу государства, нравилось поэту. Однако. .

Анализ стихотворения Тютчева «Весенние воды»Федор Тютчев обладал удивительным даром подмечать любые изменения природы. Поэтому его пейзажная лирика настолько богата эпитетами и метафорами, которые позволяют воссоздать удивительную в своей красоте и первозданности картину смены времен. .

Анализ стихотворения Тютчева «Молчит сомнительно Восток…»После возвращения в Россию Федор Тютчев успешно совмещал государственную службу и литературное творчество. Однако мало кто знал о том, что этот тонкий дипломат был приближен к царской семье. В августе. .

Анализ стихотворения Тютчева «Memento»Стихотворение «Memento» Тютчев посвятил императрице Александре Федоровне, супруге Николая I. За российского правителя она вышла замуж по любви. Впрочем, их брак нельзя назвать безоблачным. Его омрачали периодические измены Николая Павловича. .

Анализ стихотворения Ф. И, Тютчева «Есть в осени первоначальной…»Стихотворение «Есть в осени первоначальной. » Ф. И. Тютчева — одна из самых прекрасных, поэтичных, мелодичных и совершенных по степени художественного дарования элегий. Элегия — жанр, в котором доминирует определенная философская. .

Анализ стихотворения Тютчева «Увы, что нашего незнанья…»Знакомство Федора Тютчева с юной воспитанницей института благородных девиц Еленой Денисьевой в прям смысле слова перевернуло жизнь 40-летнего поэта. Он вдруг осознал, что все его любовные увлечения являются мимолетными и. .

Анализ стихотворения Тютчева «Тени сизые смесились…»Дипломатическая карьера Федора Тютчева складывалась весьма успешно, однако первые успехи на международном поприще были омрачены тяжелой болезнью супруги Элеоноры, урожденной графини Ботмер. Все дело в том, что в 1835 году. .

Анализ стихотворения Тютчева «Как хорошо ты, о море ночное…»Первый вариант стихотворения «Как хорошо ты, о море ночное…» появился на страницах литературно-политической газеты «День» в 1865 году. После публикации Тютчев выразил недовольство. По его словам, текст произведения редакция напечатала. .

Анализ стихотворения Тютчева «День и ночь»Федор Тютчев в душе был не только романтиком, но и философом. Его, как и любого творческого человека, интересовали вопросы мироздания. Поэтому, наблюдая за окружающим миром, поэт пытался постичь его законы. .

Анализ стихотворения Тютчева «Последний катаклизм»«Последний катаклизм» — философская миниатюра, впервые опубликованная в альманахе «Денница» в 1831 году. В ней Тютчев обращается к легенде о Всемирном потопе, широко распространенной в мифологии разных народов. Среди христиан. .

Анализ стихотворения Тютчева «Сон на море»В стихотворении Ф. И. Тютчева «Сон на море» проявились тютчевская острота ощущения противоречий действительно­сти, мысль о разладе души с миром и роли творчества в жизни человека. В нем рисуется картина. .

Анализ стихотворения «Эти бедные селенья…» Тютчева Ф. ИСтихотворение Ф. И. Тютчева «Эти бедные селенья…» — одно из немногих произведений поэта, где философские мотивы уступают место социальной проблематике. Поэт, будучи чиновником при русской дипломатической миссии в Мюнхене, более. .

Анализ стихотворения Тютчева «Первый лист»Значительная часть стихотворений Тютчева посвящена природе. Некрасов в статье «Русские второстепенные поэты» среди ключевых черт таланта Федора Ивановича отмечал «любовь к природе, сочувствие к ней, полное понимание ее и уменье. .

Анализ стихотворения Тютчева «Еще земли печален вид…»Впервые стихотворение «Еще земли печален вид…» было опубликовано уже после смерти Тютчева — в 1876 году. Точная дата его создания неизвестна. Литературоведам удалось выяснить, что произведение написано не позднее апреля. .

Анализ Стихотворения Тютчева «О, вещая душа моя…»Стихотворение «О, вещая душа моя…». Восприятие, толкование, оценка Стихотворение «О, вещая душа моя…» было создано Ф. И. Тютче­вым в 1855 году. В 1857 году оно было опубликовано в журнале «Русская. .

Анализ стихотворения Тютчева «Море и утес»Стихотворение «Море и утес» — образец политической лирики Тютчева. Оно написано как реакция на революционные события во Франции, произошедшие в 1848 году. Их главной задачей было установление гражданских прав и. .

Анализ стихотворения Тютчева «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»Написанное в 1830-е годы стихотворение «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…» относится к ранней пейзажно-философской поэзии Тютчева. Как и многие произведения Федора Ивановича, посвящено оно ночи и связанным с ней размышлениям. .

Анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…»Пейзажная лирика Федора Тютчева — это особый мир, воссозданный поэтом на основании личных впечатлений. Однако воссозданный настолько точно и ярко, что каждое произведение позволяет читателям словно бы совершить небольшое путешествие. .

Анализ стихотворения Тютчева «Обвеян вещею дремотой…»Стихотворение «Обвеян вещею дремотой…» — настоящая жемчужина пейзажной лирики Тютчева. Лев Толстой пометил его буквой «К. » . Благожелательно отозвался о нем и Иван Аксаков. По его мнению, особенно удалось поэту. .

Анализ стихотворения «Певучесть есть в морских волнах…» Тютчева Ф. ИВ стихотворении Ф. И. Тютчева «Певучесть есть в морских волнах…» в полной мере проявился тютчевский пантеизм — обожествление, одушевление мира природы. Четыре мелодичных строфы произведения предваряет эпиграф: «Est in arundineis. .

Анализ стихотворения Тютчева «Итак, опять увиделся я с вами…»Появление стихотворения связано с поездкой автора в родовое поместье Овстуг летом 1846 г. Тем же временем датирована первая редакция художественного текста, вторая версия появилась тремя годами позднее. В письме, адресованном. .

Анализ Стихотворения Тютчева » Предопределение «Стихотворение » Предопределение «. Восприятие, толкование, оценка Стихотворение «Предопределение» предположительно напи­сано Ф. И. Тютчевым в 1851 году. Оно входит в знаменитый «де­нисьевский цикл», в который вошли такие стихотворения, как «Не. .

Анализ стихотворения Тютчева «Видение»Тютчев — признанный певец ночи. Темному времени суток он посвятил множество стихотворений. В большинстве из них ночь представлена как период наибольшего одиночества человека. Душа теряет память о дневном существовании и. .

Анализ стихотворения «День и ночь» Тютчева«День и ночь» . В стихотворении поэт размышляет о происхождении Космоса из Хаоса, к которому иногда тяготеет дух человека, темной первоосновы, движущейся к свету. Но ночь не менее прекрасна, чем. .

Анализ стихотворения Тютчева «Над этой темною толпой…»Автор был озабочен предстоящей крестьянской реформой, о которой много спорили в 50-х гг. XIX в. Тютчев считал главной проблемой безбожность власти и опасался, что отмена крепостной зависимости повлечет усиление опасной. .

Анализ стихотворения Тютчева «День вечереет, ночь близка…»Тютчев — певец ночи. Темное время суток любил он гораздо больше дня, приносящего с собой ненавистный шум, говор и движение. По мнению поэта, солнечный свет скрывает от человека звездную бездну. .

Анализ Стихотворения Тютчева «Наш век»Стихотворение «Наш век». Восприятие, толкование, оценка Стихотворение «Наш век» было написано Ф. И. Тютчевым в 1851 году. Оно было названо Аксаковым в числе тех произведе­ний, «где задушевные нравственные убеждения поэта. .

Анализ стихотворения Тютчева «ПОТОК СГУСТИЛСЯ И ТУСКНЕЕТ…»АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ Ф. И. ТЮТЧЕВА «ПОТОК СГУСТИЛСЯ И ТУСКНЕЕТ…». ВОСПРИЯТИЕ, ТОЛКОВАНИЕ, ОЦЕНКА Стихотворение «Потоксгустился и тускнеет…» было напи­сано Ф. И. Тютчевым в 1830-е годы. В 1836 году оно впервые было. .

источник

В критической статье «О стихотворениях Ф. Тютчева» А.А. Фет превосходно выразил свое читательское впечатление от лирики Ф.И. Тютчева: «Два года тому назад, в тихую осеннюю ночь, стоял я в темном переходе Колизея и смотрел в одно из оконных отверстий на звездное небо. Крупные звезды пристально и лучезарно глядели мне в глаза, и по мере того как я всматривался в тонкую синеву, другие звезды выступали передо мною и глядели на меня так же таинственно и так же красноречиво, как и первые. За ними мерцали в глубине еще тончайшие блестки и мало-помалу всплывали в свою очередь. Ограниченные темными массами стен, глаза мои видели только небольшую часть неба, но я чувствовал, что оно необъятно и что нет конца его красоте. С подобными же ощущениями раскрываю стихотворения Ф. Тютчева» (Пигарев К. Жизнь и творчество Тютчева. – М., 1962; с. 266).
Не удивительно, что именно ночное небо сравнивает Фет с поэзией Тютчева. Образ ночи проходит через все творчество поэта. И в стихотворениях о природе, и в любовной лирике, и в стихотворениях на общественно-политические темы – везде присутствует тема ночи. Многочисленные споры вызывает вопрос о том, откуда берет свое начало «ночная поэзия» Ф.И. Тютчева. Ответить на этот вопрос довольно сложно, так как, по мнению К. Пигарева, «личная и общественная жизнь Тютчева прошла в стороне от большой дороги русской литературной жизни его времени. Связи Тютчева с литературными кругами были эпизодическими. Дошедшие до нас суждения его о литературе, о поэзии отрывочны. По ним трудно воссоздать сколько-нибудь отчетливую систему эстетических взглядов поэта» (Пигарев К. Там же; с. 179). Многие исследователи отмечают влияние С.Е. Раича на общее направление, в котором развивалась поэзия Тютчева, и в особенности его лирика природы. В. Кожинов высказывает мысль о влиянии на лирику Тютчева В.А. Жуковского, А.С. Пушкина и любомудров (русский эквивалент слова «философ»). Он пишет: «Человеческое и творческое становление Тютчева неотделимо от становления любомудров в целом. С 1817 по 1822 год он постоянно встречался с юношами этого круга» (Кожинов В. Тютчев. – М., 1988; с. 93). Опираясь на то, что большое влияние оказало на любомудров знакомство с немецкой философией и культурой, В. Кожинов делает вывод о некотором «германском» влиянии на творчество Ф.И. Тютчева. «Но было бы неверно и, более того, нелепо полагать, – замечает он далее, – что сам духовный и творческий путь Тютчева и его сподвижников определяло и направляло «влияние», «воздействие» германской культуры. Как раз напротив: именно собственное, внутреннее развитие русской мысли и поэзии в данное время властно побуждало, даже заставляло любомудров жадно вглядываться в достижения Германии. Ибо как раз в этот исторический момент русская культура, как бы принимая эстафету от германской, обретала непосредственно общечеловеческий размах, – притом в определенных отношениях небывалый еще в мире» (Кожинов В. Там же; с. 102).
В литературе о Тютчеве широко распространено убеждение, что решающее влияние на формирование философского миросозерцания поэта оказал немецкий философ Шеллинг. Но, как отмечает Л. Озеров, «опрометчиво и напрасно искать буквальные соответствия между взглядами немецкого философа и русского поэта. Тютчев никогда не занимался абстрактными построениями и по складу своей души непосредственно претворял свои идей в плоть поэзии. И это составляло одну из особенностей и тайн его мастерства. «У него, – говорил Аксаков, – не то что мыслящая поэзия, а поэтическая мысль; не чувство рассуждающее, мыслящее, – а мысль чувствующая и живая» (Озеров Л. Поэзия Тютчева. – М., 1975; с. 58).
Связывают «ночную поэзию» Ф.И. Тютчева и с немецким романтизмом, и с так называемым «космическим сознанием», и с мировоззрением поэта. Так, К. Пигарев пишет: «Страстная любовь к жизни и постоянная внутренняя тревога, в конечном счете обусловленная трагическим восприятием реальной действительности, составляют основу мироощущения Тютчева-поэта» (Пигарев К. Там же; с. 187). Практически все исследователи творчества Тютчева отмечают особенность, даже обособленность, тютчевской лирики. Особенность тютчевской лирики очень точно определил еще И.С. Тургенев: «если мы не ошибаемся, каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления; вследствие этого, если можно так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им, и сама его проникает нераздельно и неразрывно» (Пигарев К. Там же; с. 200 – 201).
В. Кожинов замечает: «Тютчев был…с самого начала сознательной жизни весь нацелен, устремлен к собственно духовным исканиям. В нем назревала новая стадия развития русской поэзии» (Кожинов В. Там же; с. 60).
«Мир Тютчева многомерен, беспределен, исполнен пугающей тайны и победоносного величия одновременно… – пишет Л. Озеров. – Конечно, для легкости рассмотрения и понимания Тютчева иным хотелось бы, чтобы Тютчев был чем-то одним, принял бы одну сторону: религию или безверие (в нашем смысле – антирелигиозность, безбожие), монархию или республику. Но он не был ни тем, ни другим, он скорее был и тем и другим, потому что все бури и страсти века прошли через него. Он был их органом, выразителем, поэтом. Все противоречия, вскрывшиеся им в нем самом и в окружающем мире, он оставил в их неприкрашенности, живьем, он не пожелал их «снять». И в этом смысле он всегда останется загадкой. Каждая новая эпоха будет в нем подчеркивать и извлекать для себя нужное ей…Его принципом была полная, не боящаяся самых кричащих противоречий откровенность. В этом победа его гения над временем» (Озеров Л. Там же; с. 100 – 101).
Именно в этой многомерности, беспредельности и откровенности мира Тютчева, полного тайн и загадок, кроются истоки «ночной поэзии».

Анализ «ночной поэзии» Ф.И. Тютчева

«Ночную» лирику Ф.И. Тютчева можно условно разделить на две группы: 1) стихотворения, в которых нашло отражение «космическое сознание»; 2) стихотворения, которые отражают внутренний мир человека.
«Космическое сознание» – понятие сугубо философское. Между тем, как отмечает Л. Озеров, «у Тютчева нет стихотворений специально и преднамеренно философичных, в том смысле, как это понимают теперь: проблема, обобщение, область логики и выводов. Философия – не область, а пафос тютчевской лирики…Вне субъективно-биографического начала в лирике Тютчева нет философии. Опыт жизни находит выход в поэтическом образе. Образ расширяет этот опыт до вселенских масштабов» (Озеров Л. Там же; с. 56). И тем не менее «в стихотворениях Тютчева в своеобразной поэтической форме нашла свое отражение глубокая философская мысль его эпохи, мысль о состоянии природы и Вселенной, о связи человеческой, земной жизни с жизнью в космосе» (Чагин Г.В. Федор Иванович Тютчев. – М., 1990; с.124).
В основе «космического» цикла стихов лежит противопоставление дня и ночи, мрака и света как двух начал. Л. Озеров пишет: «Пожалуй, наиболее типичной чертой Тютчева-художника, Тютчева-психолога было последовательное проведение им в своей поэзии принципов диалектики. Страсти, выраженные в его поэзии, даны в своей живой противоречивости. Чувство поэта встретилось с философскими убеждениями его, одно другому помогло» (Озеров Л. Там же; с. 62).
Антитеза дня и ночи составляет содержание многих «ночных» стихотворений Тютчева. Наиболее полно это противопоставление выражено в стихотворении «День и ночь». Поэт раскрывает образ дня, уподобляя его «покрову», накинутому над бездной:

На мир таинственный духов,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.

Он говорит о животворном воздействии дня на человека, о благотворном влиянии на его душу:

День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!

Наступление ночи – внезапное, резкое, без постепенного перехода – создает яркий контраст дню-покрову:

Но меркнет день – настала ночь;
Пришла – и с мира рокового
Ткань благодатную покрова,
Сорвав, отбрасывает прочь…

Ночь именно срывает «ткань благодатную покрова», отбрасывает исцеляющий душу день и открывает пугающую человека бездну:

И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами –
Вот отчего нам ночь страшна!

Таким образом, день – оживление всего земного, ночь – обнажение бездны, приближение к этой бездне и отсюда – страх перед ночью.
Образ бездны встречается и в других стихотворениях, посвященных ночи.

Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, –
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.

В этом стихотворении – «Как океан объемлет шар земной…» – бездна предстает перед нами уже не пугающей, а таинственной и прекрасной, «пылающей» бездной. В нескольких словах Тютчев выразил все великолепие ночного неба, усыпанного звездами. Что же пугает человека в этой удивительно красивой ночной бездне? Ее таинственная бездонная глубина, за которой скрывается нечто, не постигаемое разумом, и оттого вызывающее ужас. Эти чувства – восторга и ужаса – Тютчев выразил при помощи претворения образа звездного неба в грозный образ бездонной огненной пучины.
С образом бездны неразрывно связан образ хаоса. «Это не просто любимое слово – «хаос», – пишет Л. Озеров, – это у Тютчева – сгусток его образной энергии, постоянная мысль и неотвязное ощущение. Хаос у Тютчева, как и у греков в их мифах, предстает, как беспорядочная основа существующего мира. Образ хаоса у поэта – образ изначальной стихии бытия, которая обнажается ночью» (Озеров Л. Там же; с. 65).
Хаос – Ночь – Первозданное, то, из чего произошло все живое. Обнажившийся, пробудившийся хаос разрушает порядок, гармонию, нарушает тишину и безмолвие. В завываниях ночного ветра поэт слышит звуки пробуждающегося хаоса, понятные лишь сердцу. Тревога, беспокойство, душевная мука отражаются в безумном, неистовом голосе ветра. И в голосе поэта, обращающегося к ветру, звучит такое же неистовое чувство, такая же душевная тревога и мука:

О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться.
О, бурь заснувших не буди –
Под ними хаос шевелится.
(«О чем ты воешь, ветр ночной. »)

В этом стихотворении отчетливо проявляется свойственное поэзии Тютчева противоречие. Чувство раскрывается в его борении: с одной стороны – пугающая беспредельность хаоса, с другой – неистовое желание слиться с первозданным древним хаосом. И снова возникает антитеза: день – ночь. При свете дня звуки «страшных песен» хаоса не проникают в душу, и потому «дневная душа» страшится и не приемлет беспредельную пустоту, вызывающую «непонятную муку». В «ночной душе» обнаруживается хаотическое начало, отсюда и жажда слиться с беспредельным. Здесь еще одна антитеза: «дневная душа» – «ночная душа», «мир дневной» – «мир ночной». Хаос одновременно и жуток, и близок поэту. Он называет его «родимым», и в то же время умоляет не будить «заснувших бурь», под которыми шевелится хаос.
Ночь ближе поэту, потому что именно ночью, когда «очертания и краски внешнего мира теряют свою определенность, Тютчев стремится заглянуть в бездонные тайники космической жизни с ее соблазнительными для него «страхами и мглами» (Пигарев К. Там же; с. 199). «Дневной мир» для Тютчева всего лишь покров, под которым скрывается хаос, лежащий в основе мироздания. Он шевелится, пытается вырваться наружу, но при свете дня невозможно уловить, почувствовать его движение. Лишь ночью срываются все покровы и хаос предстает перед нами в своей первозданной ужасной красоте. Сокровенная сущность древнего хаоса открывается только в «часы всемирного молчанья» – характерный для Тютчева мотив, который встречается не в одном из «ночных» стихотворений.

Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес.
(«Видение»)

Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески прощальный глас?
(«Бессонница»)

В таинстве ночи заключен «пророческий глас», ночью душу тревожат «пророческие сны». Тютчев «воспевает стихию сна, «волшебный челн» ночных «видений» и «грез», уносящий человека в беспредельность и «неизмеримость темных волн» хаоса» (Пигарев К. Там же; с. 199).Образ сна, то пророческого, то умиротворяющего, то тревожного, но всегда созвучного с хаосом, проходит через всю «ночную» лирику Тютчева. Л. Озеров отмечает: «Из плоскости бытовой и психологической Сон выведен в иную плоскость – философскую» (Озеров Л. Там же; с. 72).
В стихотворении «Сон на море» сон противопоставлен хаосу, «тихая область видений и снов» – «ревущим валам», «грохоту пучины морской».

Я в хаосе звуков лежал, оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон.
Болезненно-яркий, волшебно-немой,
Он веял легко над гремящею тьмой.

Здесь ярко выражена антитеза жизнь – смерть. Сон – это жизнь, но жизнь души, а не тела. Именно во сне

Земля зеленела, светился эфир,
Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,
И сонмы кипели безмолвной толпы.

Реальный мир для Тютчева неподвижен в своем сиянии. Человеческая жизнь – это сон, говорит поэт, и лишь звуки хаоса, которые то и дело врываются в этот сон, могут пробудить душу.

Но все грезы насквозь, как волшебника вой,
Мне слышался грохот пучины морской,
И в тихую область видений и снов
Врывалася пена ревущих валов.

Образ антиподов – дня и ночи, мотив ночной таинственности, образ хаоса, «освобожденного сном» отразились в стихотворении «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…», построенном на резком контрасте. Покой дремлющей природы противопоставляется тревожному, но «чудному» «еженощному гулу».

Откуда он, сей гул непостижимый.
Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном.

Ответ на этот вопрос слышен в стихотворении «Тени сизые сместились…». Поэт говорит о том, что в «час тоски невыразимой», когда «цвет поблекнул, звук уснул»,
Все во мне, и я во всем.
«Космическое сознание» в последних двух стихотворениях сливается с внутренним миром человека. Возникает новая тема: ночь и человек. Образы хаоса, бездны, сна окрашиваются в другие тона, приобретают несколько иное значение. Так, в стихотворении «Тени сизые сместились…» хаос представлен в другом плане – внутреннем. Из внешнего же мира в душу проникает покой. Поэт обращается к ночи с просьбой, в которой звучат характерные для Тютчева тревожные нотки:

Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утиши.
Чувства – мглой самозабвенья
Переполни через край.
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!

В стихотворении «Святая ночь на небосклон взошла», по мнению Л. Озерова, «к картине дня и ночи зримо подключается человек не только со своими переживаниями, но и со своей судьбой. Человек – «сирота бездомный». Эту сиротливость и обездоленность еще острей он чувствует ночью. Ночью он стоит «и немощен и гол, лицом к лицу пред пропастию темной».

На самого себя покинут он –
Упразднен ум, и мысль осиротела –
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела…

Здесь бездна обнажена не только вне человека, в мирозданье, но и в нем самом. Он погружен в эту бездну души, в которой нет «ни опоры, ни предела». Космогоническое у Тютчева, как всегда, сопрягается с миром человеческой души.

И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое…
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.

Здесь могло быть и «роковое». Но Тютчев точен в своих определениях. Древний хаос «родимый», – начало начал, зарождение, исток. И вселенной, и общества. Ночью в неразгаданном еще мире человек узнает свое начало. Ночь возвращает человека к бездне прошлого, изначального, к родовому наследию» (Озеров Л. Там же; с. 66 – 67).
К. Пигарев пишет: «В стихотворении «Святая ночь на небосклон взошла. » выражено трагическое состояние человека, находящегося «лицом к лицу пред пропастию темной» и ощущающего ту же «бездну» не только вне себя, но и в себе самом…Так антитеза дня и ночи…переросла в новую тему – тему философского самосознания человека…» (Пигарев К. Там же; с. 268).
Тем же настроением трагической обреченности, покинутости, одиночества пронизано стихотворение «Бессонница». В часы «всемирного молчанья»

Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих;
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак, на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали…

Далее Тютчев вводит тему отчужденности от нового поколения. С нескрываемой горечью он говорит:

И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!

Здесь ночь олицетворяет старое, отжившее, а потому покинутое и обреченное на одиночество поколение. День – новое, молодое поколение. Ночь – прошлое, день – настоящее и будущее.
К теме отчужденности, одиночества Тютчев возвращается в стихотворении «Как птичка раннею зарей…»:

О, как пронзительны и дики,
Как ненавистны для меня
Сей шум, движенье, говор, крики
Младого, пламенного дня.
О, как лучи его багровы,
Как жгут они мои глаза.

Стихотворение буквально пронизано острой душевной болью, которая прорывается в восклицании:

О ночь, ночь, где твои покровы,
Твой тихий сумрак и роса.

Образ дня-покрова, который присутствовал во многих «ночных» стихотворениях, сменяется здесь образом ночи-покрова. Ночной покров несет успокоение для измученной души, для человека, который ощущает себя «обломком старых поколений», «пережившим свой век». Поэт понимает, что смена дня и ночи неизбежна, что на смену старому, «вчерашнему» уже спешит новое, пробудившееся от «благодатного сна». Именно поэтому он мужественно признается в невозможности угнаться за своим веком:

Как грустно полусонной тенью,
С изнеможением в кости,
Навстречу солнцу и движенью
За новым племенем брести.

Внутренняя тревога, одиночество выливаются у Тютчева в неприятие дня, который вносит в его душу смятение и ощущение раздвоенности. Другое дело ночь. Она наполнена снами, фантазиями, мечтами, призраками. Она помогает заглянуть в «родимый» хаос, приоткрыть тайну бытия. Поэт говорит:

Но мне не страшен мрак ночной,
Не жаль скудеющего дня, –
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты не покидай меня.
Крылом своим меня одень,
Волненья сердца утиши,
И благодатна будет тень
Для очарованной души.
(«День вечереет…»)

«Очарованная душа» Тютчева, жаждущая покоя и утешения, тем не менее, упорно бьется над загадкой: возможно ли переступить, доступно ли человеку слиться «с беспредельным»? В стихотворении «Проблеск» поэт с горечью говорит о том, что все усилия человека тщетны. Душой он стремится к «бессмертному», грустит по небесам, но он не в силах прервать «волшебный сон», который называют жизнью:

Едва усилием минутным
Прервем на час волшебный сон
И взором трепетным и смутным,
Привстав, окинем небосклон, –
И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.

Ночь вносит еще больший разлад в смятенную душу. Человек, растерянный перед безответностью жизни, не понимая до конца и самого себя, сомневается уже и в собственной реальности: он – «греза природы», ее фантазия, сон? Это самоощущение Человека на земле, непонятное ему самому, не объяснимое словом и тем более похожее на грезу, Тютчев вновь и вновь будет пытаться выразить своими поэтическими образами. Так, в стихотворении «Как океан объемлет шар земной…» человек предстает перед лицом двух бездн. Неизмеримость окружает здесь человека буквально со всех сторон: сверху – небо, снизу – океан (главные в поэзии Тютчева стихии); звезды, отражаясь в океане, горят как сверху, так и снизу – бездна «пылает»…Неизмеримая бездна, окружающая его, не оставляет ему надежной опоры. Нет ему устойчивости и покоя, он всегда – «у бездны на краю». И Человек Тютчева всегда в движении…он вечный скиталец.

Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.

И человек плывет в своем челне по безбрежному ночному океану, одинокий, растерянный, с болью и тревогой в душе. Вокруг него бушуют волны, «на бесконечном, на вольном просторе блеск и движение, грохот и гром»,

Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звезды глядят с высоты.
В этом волнении, в этом сиянье,
Весь, как во сне, я потерян стою –
О, как охотно бы в их обаянье
Всю потопил бы я душу свою…
(«Как хорошо ты, о море ночное…»)

Тютчевский человек одинок и в сиянии дня, и во мраке ночи. Бездны разверзаются между человеком и природой, человеком и человеком…Но, сомневаясь во всем, и сам тютчевский Человек двоится, утрачивает свою цельность. Хаос проникает и в его душу, мысли, и нет покоя этой смятенной душе… И однако все сказанное здесь отнюдь не означает уничтожения, исчезновения человека в тютчевской философской лирике. Напротив: он утверждается пред лицом всех этих «бездн» и безответных вопросов самым фактом своего существования, своей неистребимой жаждой познания; он реализуется в эмоциональных порывах и «прорывах» к миру матери-природы, в череде своих вопросов и обращений к миру, в осмыслении своего раздвоенного трагического мироощущения.
Бездна непонимания, неопределенность и непредугаданность, окружают человека. И потому

Душа хотела б быть звездой,
Но не тогда, как с неба полуночи
Сии светила, как живые очи,
Глядят на сонный мир земной, –
Но днем, когда, сокрытые, как дымом,
Палящих солнечных лучей,
Они, как божества, горят светлей
В эфире чистом и незримом.
(«Душа хотела б быть звездой»)

Приблизиться к тайне, которую человек страстно хочет постигнуть, может только «звездная душа», молча смотрящая с высоты на мир. Но, увы,

…Мы в небе скоро устаем, –
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем.
(«Проблеск»)

Что же делать человеку перед лицом этой бездны, в мире, где жизнь похожа на сон, а ночь не приносит успокоения? И Тютчев дает ответ на этот вопрос в своем программном стихотворении «Silentium!» («Молчание!»):

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, –
Любуйся ими и молчи…
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, –
Внимай их пенью – и молчи.

«Ночная» поэзия Тютчева построена на противоречивости существующего мира. И не просто на противоречивости, а на противоборстве антиномичных понятий: день и ночь, свет и тьма, жизнь и смерть, вера и отчаяние и т.д. И в центре этих противоречий, в центре древнего хаоса и пылающей бездны стоит человек со своей мятущейся душой, со своими вечными вопросами и сомнениями. И не просто человек, а поэт – «ночной поэт» Тютчев.

«…Язык г. Тютчева часто поражает читателя счастливой смелостью и почти пушкинской красотой своих оборотов» (Чагин Г.В. Там же; с. 154), – писал И.С. Тургенев. Тютчев – поэт малой формы. Тургенев отмечает тесную спаянность сжатой формы и концентрированного содержания его стихов: «Исключительно, почти мгновенно лирическое настроение поэзии г. Тютчева заставляет его выражаться сжато и кратко, как бы окружать себя стыдливо-тесной и изящной чертой; поэту нужно высказать одну мысль, одно чувство, слитые вместе, и он большею частью высказывает их единым образом, именно потому, что ему нужно высказаться. » (Чагин Г.В. Там же; с. 154).
А.Д. Григорьева пишет: «Какими же языковыми средствами заполняет поэт эту малую форму, что создает этот «сложный лексический колорит», какой языковой материал для этого привлекается, как он группируется в тексте, каково его отношение к языковой поэтической традиции и основы какой новой поэтики мы можем обнаружить в его произведениях – вот вопросы, которые задавали себе многие исследователи поэзии Тютчева» (Григорьева А.Д. Слово в поэзии Тютчева. – М., 1980; с. 8). Она отмечает, что «чрезвычайно интересна оценка речи Тютчева, данная Фетом». «Все живое состоит из противоположностей, – писал А.А. Фет в статье «О стихотворениях Ф.И. Тютчева», – момент их гармонического соединения неуловим, и лиризм, этот цвет и вершина жизни, по своей сущности, навсегда останется тайной. Лирическая деятельность тоже требует крайне противоположных качеств, как, например безумной отваги и величайшей осторожности (тончайшего чувства меры). Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик. Но рядом с подобной дерзостью в душе поэта должно неугасимо гореть чувство меры. Как ни громадна лирическая смелость, – скажу более, – дерзновенная отвага г. Тютчева – не менее сильно в нем и чувство меры. До какой бы степени ни поразили нас сразу смелый, неожиданный эпитет или бойкая метафора нашего поэта, не верьте первому впечатлению и знайте наперед, что это яркие краски живых цветов; они блестящи, но никогда между собой не враждуют. Присмотритесь поближе к поразившей вас метафоре, и она в глазах ваших начнет таять и сливаться с окружающей картиной, придавая ей новую прелесть…Действительно, первое условие художественности – ясность; но ясность ясности рознь. Не потому г. Тютчев могучий поэт, что играет отвлеченностями, как другой играет образами, а потому, что он в своем предмете так же уловляет сторону красоты, как другой уловляет ее в предметах более наглядных» (Григорьева А.Д. Там же; с. 8).
Исследователи видят в лирике Тютчева 1) черты традиции высокой лирики XVIII – начала XIX в. (одическая традиция) – использование ряда риторических приемов, архаической лексики, перифраз и т.п.; 2) зарождение нового отношения к слову, влекущего за собой углубление его семантики, расширение и обогащение идущих от слова и от текста ассоциативных линий. «Поэзии Тютчева, – пишет Д.Д. Благой, – в высшей степени свойствен столь характерный для классической поэтики дидактизм, декламационно-ораторская патетика классической оды, но, в соответствии с общей направленностью его творчества, – поучения, восклицания, обращения и призывы его стихов чаще всего носят субъективно-лирический характер, обращены поэтом к самому себе, к своей собственной душе или к дублирующим ее явлениям внешнего мира…Благодаря этому «витийственность» классической лирики борется, а нередко и сочетается в поэзии Тютчева с ее исключительной музыкальностью, мелодизмом – певучестью строфы (В. Брюсов)» (Григорьева А.Д. Там же; с. 17).
Форма отображения поэтом действительности, как внешней, так и внутренней, интимной – индивидуально-неповторима. Своеобразие эстетического воздействия этой формы лежит в особом отношении поэта к слову, в особом способе организации лексического материала в стихе. «Ночную поэзию» Тютчева с полным правом можно назвать индивидуально-неповторимой. Каждое стихотворение этого цикла несет в себе глубокую мысль поэта, выраженную посредством художественных средств, которые отличаются своеобразием, выразительностью, наполненностью и удивительной яркостью.
Все доступные Тютчеву художественные средства были неизменно подчинены задаче наиболее полного раскрытия лирического содержания. Одним из таких средств была эвфоническая выразительность. «По своему звуковому богатству, – пишет К. Пигарев, – стихи зрелого Тютчева могут выдержать сравнение со стихами Лермонтова. И если звуковая сторона стихотворения никогда не была для Тютчева самоцелью, то язык звуков был ему понятен». (Пигарев К. Там же; с. 292).
Сочетание тех или иных созвучий в стихах Тютчева «напоминает» (его собственное выражение) то о завываниях ночного ветра («О чем ты воешь, ветр ночной. »), то о сгущающихся дремотных сумерках («Тени сизые сместились…»), то доносит до нашего слуха «часов однообразный бой» («Бессонница»). Поэт добивается этого с помощью аллитераций и ассонансов.
Например, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной. » завывание ветра передается повторением одних и тех же звукосочетаний, в которых неизменно присутствует звук «р»: «тр», «рт», «др», «рд», «взр», «стр», «спр» (ветр, смертной, древний, сердцу, взрываешь, странный, страшных, беспредельным). Такое сочетание создает ощущение бури, неистовых порывов, грохота и шума. Чередующиеся с ними звуки «ш», «ч», «з», «с», «ж» и звукосочетания с ними (воешь, сетуешь, роешь, взрываешь, ночной, неистовые, смертной, заснувших, жалобный, жадно, жаждет и т.п) воспроизводят свист и шелест ветра, тем самым усиливая впечатление. Сочетание всех этих звуков создает тревожно-напряженный фон: в завываниях ночного ветра явственно слышны звуки «страшных песен» древнего хаоса.
«Великолепные примеры ассонансов, – пишет К. Пигарев, – находим мы в стихотворении «Бессонница». Первая его строфа построена на ассонансах «о» и «а»:

Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!

Здесь в ударных слогах звук «о» преобладает над «а». во второй строфе ассонируют звуки «и» и «а»:

Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески прощальный глас?

В последующих трех строфах, в которых раскрывается философская тема стихотворения, интенсивность ассонансов несколько ослабевает, чтобы вновь возникнуть в заключительной строфе:

Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!

Выразительность ассонансов «а» и «о», перекликающихся с первой строфой, усилена аллитерациями плавных «р» и «л». В результате стихи поэта доносят до нашего слуха «часов однообразный бой» (Пигарев К. Там же; с. 296).
Для «ночной поэзии» Тютчева характерно использование высокой лексики, слов церковнославянского языка. Ввод этих «высоких» слов определяется темой или не противоречит ей. Например: глас («Бессонница», «Как океан объемлет шар земной…»); ветр («О чем ты воешь, ветр ночной. ); глава («Как птичка, раннею зарей…», «Проблеск»); власы («Как птичка, раннею зарей…»); зреть (узреть) («Сон на море»); жаждать («О чем ты воешь, ветр ночной. »); земнородных («День и ночь»); любезный («Святая ночь на небосклон взошла…») и многие другие.
Выбор лексики, кроме темы, определяется и традиционно установившейся в предшествующей поэтической практике «высокостью» реалии. Так, «в стихотворении «Бессонница», – пишет А.Д. Григорьева, – где тема Судьбы-Рока-Времени представлена очень торжественно, эту торжественность создают не только слова стенанье (времени), глас (пророчески-прощальный), мнится, младое племя, свершить обряд печальный, но и вся ориентация при изображении Времени-Рока на предшествующую традицию. Такие сочетания, как всемирное молчанье, пророчески-прощальный, на краю земли (ср. у Державина: «Скользим мы бездны на краю, В которую стремглав свалимся»), такие поэтизмы, как новое младое племя, расцвело, забвеньем занесло (ср. у Пушкина: И поросло травой забвенья. «Руслан и Людмила») – все это отсылает к предшествующему традиционному решению этой темы» (Григорьева А.Д. Там же; с. 204).
В «ночной поэзии» Тютчева широко представлена поэтическая лексика. Наряду с такими поэтизмами, как очи («Душа хотела б быть звездой…»); взор («Проблеск»); челн («Сон на море», «Как океан объемлет шар земной…»); младой («Бессонница»), встречаются поэтические синонимы прямых наименований явлений: всемирное молчанье – тишина, сон («Видение», «Бессонница»); живая колесница мирозданья – земля с ее обитателями («Видение»); пылающая бездна – небо («Как океан объемлет шар земной…»). «Ночная поэзия» насыщена сравнениями, которые в традиционной романтической поэзии создавали впечатление величия, грандиозности, торжественности: густеет ночь, как хаос на водах – библеизм, беспамятство, как Атлас, давит сушу («Видение») и т.д. Впечатление грандиозности создают слова, обозначающие «высокие» реалии: колесница, святилище, небеса, суша, Атлас, хаос, пророческие сны («Видение»); мир роковой, наследье роковое («День и ночь», «Святая ночь на небосклон взошла…») и т.п. Сам перечень этих слов уже настраивает на торжественное.
Эпитеты-прилагательные в «ночной поэзии» являются носителями авторской эмоции. Обилие их в тексте направлено на сообщение смысла, вытекающего из логики развития всего текста.
Посредством эпитетов и метафор Тютчевым создается противоречивый, яркий, несущий в своем значении эмоциональность образ ночи. Так, ночь у Тютчева – это час явлений и чудес («Видение»),час тоски невыразимой («Тени сизые сместились…»), царство теней («Еще шумел веселый день…»), она хмурая («Песок сыпучий по колени…»), голубая («Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»), тихая («Тихой ночью, поздним летом…»), святая («Святая ночь на небосклон взошла…»), лазурная («Рим ночью», «Ты, волна моя морская…»). Ночь густеет, как хаос на водах («Видение»), глядит, как зверь стоокий («Песок зыбучий по колени…»), ткань благодатную покрова, сорвав, отбрасывает прочь («День и ночь»), свивает золотой покров («Святая ночь на небосклон взошла…»). Образ ночи дополняют и оттеняют ночные образы. Образ неба – небесный свод, пылающая бездна («Как океан объемлет шар земной…»), бездонное («Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»), угрюмое («Ночное небо так угрюмо…»). Эмоциональное восприятие этого образа усиливают глагольные метафоры: по жилам небо протекло («Проблеск»), небесный свод,…таинственно глядит из глубины («Как океан объемлет шар земной…»), вдруг неба вспыхнет полоса («Ночное небо так угрюмо…»). Ночь неразрывно связана с образом месяца (луны): бледное светило, которое мою дремоту сторожило («Еще шумел веселый день…»), месяц – как облак тощий, он в небесах едва не изнемог, святозарный бог, который сияет над усыпленной рощей («Ты зрел его в кругу большого света…»), месяц светозарный, который чуть брезжит («В толпе людей, в нескромном шуме дня…»), месяц золотой, который сладко светит («Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»), под магической луной («По равнине вод лазурной…»); с образом звезд: звездный сонм горит («Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»), сии светила, как живые очи, глядят на сонный мир земной; как божества, горят («Душа хотела б быть звездой…»), звезды рдеют…сумрачным светом («Тихой ночью, поздним летом…»), чуткие звезды глядят с высоты («Как хорошо ты, о море ночное…»); с образами ночного мрака, сумрака, теней, темноты: тени сизые сместились, сумрак зыбкий, сумрак тихий, сумрак сонный…тихий, томный, благовонный…лейся в глубь моей души, мглой самозабвенья переполни через край («Тени сизые сместились…»), все стихло в чуткой темноте («Ночное небо так угрюмо…»); с образом ночного моря: здесь лучезарно, там сизо-темно…словно живое, ходит, и дышит, и блещет оно, зябь великая, зябь морская («Как хорошо ты, о море ночное…»), огнедышащий и бурный…змей морской («По равнине вод лазурной…). Через всю «ночную поэзию» проходит образ сна. Это и пророческие сны («Видение»), это и болезненно-яркий, волшебно-немой сон, который веял легко над гремящею тьмой («Сон на море»), и вялый, безотрадный сон («Ночное небо так угрюмо…»).
Каждое стихотворение ночного цикла выражает какое-то определенное чувство, окрашенное авторскими эмоциями. Так, стихотворение «Тени сизые сместились» выражает ощущение физического слияния с ночной природой и страстное желание лирического героя найти душевное забвение. Поэт представляет ночь в наиболее типичных для нее внешних признаках – отсутствие света – цвета и звучания, замирание всех проявлений жизни и движения. Тьма стирает все грани, все различия предметов, превращая мир в восприятии лирического героя по большей части в сумрак зыбкий. Это неразличение деталей определяет ощущение монолитности внешнего мира, а отсутствие звуков – ощущение полного покоя.
Но человек – это и мир внешний, физический, и мир духовный. Ощущение своего физического слияния с миром (Все во мне и я во всем) еще не означает подобного слияния и растворения в покое для мира духовного, исполненного «тоски невыразимой». Этого душевного покоя и жаждет лирический герой.
В данном стихотворении Тютчеву нужно было не только отметить факт наступления темноты, но и передать индивидуальное восприятие этого явления, восприятие, обусловленное психическим состоянием…Поэт утверждает ночь через отрицание того, что, с точки зрения воспринимающего, было связано с днем, светом, отрицает жизнь во всех ее проявлениях, наиболее общих и типичных с точки зрения воспринимающего человека. Здесь – это отрицание света – цвета, результатом чего является полное слияние предметов в одну сплошную тьму, отрицание движения, вследствие невозможности его увидеть – лишь сумрак зыбкий – угасание или ослабление звучания – звук уснул или дальний гул. Это угасание звуков и цвета обостряет такие звуки и запахи, которые теряются днем в обилии более резких и заметных аналогичных явлений.
Утверждение тьмы (ночи) через стирание всех цветовых и звуковых проявлений мира подкреплено у поэта наименованием этих явлений: он говорит о цвете, звуке, жизни, движении для того, чтобы отрицать их наличие (Цвет поблекнул, звук уснул – Жизнь, Движенье разрешились В сумрак зыбкий, в дальний гул…полет незримый). Отбор общих обозначений явлений (цвет, звук, жизнь, движение, гул) подтверждает невозможность различить их конкретные, частные проявления… Стертость цвета подчеркивается цветовой гаммой, представленной глаголами и прилагательными: тени сизые сместились, цвет поблекнул, сумрак зыбкий. Стертость звука словами – звук уснул настолько, что возможно слышать полет мотылька и наличие дальнего гула.
Обращение к сумраку, как субстанции, противопоставленной человеку, ведет к сообщению ему признаков, логически свойственных человеку или его ассоциативным представлениям. Поэтому комплекс слов, грамматически непосредственно связанных с сумраком, расширяется за счет слов комплекса «человека» и «воды»: сумрак сонный, томный, дремлющий; лейся, залей, переполни через край – все эти слова метафоричны…Тишина и покой – вот основные свойства ночи, столь необходимые человеку. Эти признаки находят свое метафорическое и непосредственно номинативное обозначение в следующих словах: сумрак тихий, сонный, тихий, утиши, дремлющий, томный (синоним сонный). Семантика сна – покоя – растворения заключена в словах мгла самозабвения (описателно-метафорическое сочетание, обозначающее сон, забвенье) и уничтоженье (то же, что растворение в окружающем, сон духовного мира)».
Образу ночи в стихотворениях ночного цикла противопоставлен образ дня. Поэт уподобляет день покрову, накинутому над бездной («День и ночь», «Святая ночь на небосклон взошла…»). День-покров наделен эпитетами: златотканый, блистательный («День и ночь»), отрадный, любезный, золотой («Святая ночь на небосклон взошла…»). Тютчев акцентирует внимание на внутренней противоречивости как дня – оживляющий, исцеляющий человека, но скрывающий от него тайну мира, – так и ночи – страшной, но приоткрывающей человеку эти тайны.
В изобразительных средствах Тютчева были осознанные им, но непривычные для современников поэта элементы диалектического познания мира. С помощью этих средств он показывал зависимость, взаимопроникаемость физического и психического, материального и духовного.

А.Д. Григорьева пишет: «Многоосмысленность лирики Тютчева, символика и аллегория, часто стоящая за первым планом лирического выражения, послужила Вяч. Иванову основой для характеристики поэзии Тютчева как истока символического направления XX в. Различая в символизме стихию реалистическую и идеалистическую, он причисляет Тютчева к величайшим в нашей литературе представителям реалистического символизма» (Григорьева А.Д. Там же; с. 6).
Ночной цикл стихотворений Тютчева можно назвать «поэзией символов, рождающихся из затрудненной семантики. Эта поэзия возможна только на материале непрерывного и многозначного (символического) слова, которое возбуждает колеблющиеся признаки и конструирует образы, не поддающиеся единственно верному истолкованию, – пишет Л. Гинзбург. – Тютчев относится к такой группе поэтов, которая работает многозначным и изобретаемым словом» (Григорьева А.Д. Там же; с. 11).
Основными символами «ночной поэзии» являются слова-образы день и ночь. День – символ жизни, это – жизнь и жизнь души. День – светлое, живое и потому день – отрадный, любезный («Святая ночь на небосклон взошла…»). День – земнородных оживленье, Души болящей исцеленье («День и ночь»). Ночь – антитеза света-дня, архетипическое воплощение тьмы. В трактовке образа ночи Тютчевым есть черты античности. Античность воспринимала ночь как амбивалентный символ. С одной стороны, ночь – «страшная», она порождает смерть, раздор, обман, старость. Так, у Тютчева в стихотворении «День и ночь» ночь обнажает бездну с ее «страхами и мглами». Поэт не пытается скрыть свой страх перед таинствами ночи. В стихотворении «Святая ночь на небосклон взошла…» Тютчев говорит о ночном как о «чуждом, неразгаданном», а потому страшном.
С другой стороны, от ночи происходит день, то есть свет, справедливость, плодородие и бессмертие. То есть ночь означает и гибель, и изобилие; в ней присутствует ожидание дня, обещание дневного света. Амбивалентность ночи ярко выражена в поэзии Тютчева. Тихая ночь, святая ночь, лазурная ночь и, с другой стороны, – страшная ночь, хмурая ночь.
Как архетип тьмы, ночь связана со страхом перед неизвестностью, злом, отчаяньем, смертью. Так, в стихотворении «День вечереет, ночь близка…» слова день вечереет и вечереет день, обрамляющие первую строфу, символичны: день – жизнь, вечер – старость. В таком случае фраза ночь близка выявляет символическое значение слова ночь: вечер – старость завершается смертью – ночью. А.Д. Григорьева отмечает, что «уподобление в поэзии продолжительности человеческой жизни дню, а ее отдельных периодов – утру (заре утренней), полдню и вечеру (закату, заре вечерней) общеизвестно. Ночь в этом соотносительном ряду – явление, противопоставленное дню – жизни – это смерть, небытие» (Григорьева А.Д. Там же; с. 214).
Таким образом, созданные Тютчевым образы дня и ночи становятся параллельно и символом душевных состояний поэта. Они окрашены его переживаниями и чувствами. Это образы, символизирующие бытие человека, своеобразие его восприятия жизни. Так, в стихотворениях «Бессонница» и «Как птичка, раннею зарей…» образы дня и ночи являются символами, как человеческой жизни, так и старого и нового, отжившего и зарождающегося. Здесь Тютчев обращается к традиционной символике: жизнь есть день, смерть есть ночь. «Обломки старых поколений», «полусонные тени» бредут в ночи, в «тихом сумраке», «в сумрачной дали». А на смену этой ночи приходит «младой, пламенный день». Ночь – старый, отживший мир, прошлое, которое «давно забвеньем занесло». День – новый мир, наполненный «солнцем и движеньем».
Слово день выступает у Тютчева и как символ жизни духа, мыслительной деятельности человека. В этом случае дню противопоставлен другой символ – сон, который означает смерть и подсознательную жизнь духа, темную скрытую жизнь человеческой души. Например, в стихотворениях «Святая ночь на небосклон взошла…», «Сон на море», «Проблеск» день представлен как мир души светлый, осознаваемый, а сон – мир тайный, смутный. Сон – это то, что в стихотворениях «День и ночь», «Еще шумел веселый день…», «Как океан объемлет шар земной…», « О чем ты воешь, ветр ночной. », «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…» получает название бездны, царства теней, хаоса. А.Д. Григорьева отмечает, что «расширяя сферу применения устойчивых поэтических символов (день – жизнь и жизнь души, сон – смерть и подсознательная жизнь духа), Тютчев определяет их осмысление целым контекстом, хотя и этот контекст не всегда позволяет читателю подобрать соответствующий лексический эквивалент для нового применения символа. А это влечет за собой некоторое интуитивное, смутное постижение реалии. Впрочем, когда дело касается размышлений о жизни духа, о явлениях подсознания, эту затрудненность прямой и точной номинации Тютчев отражает поисками нетрадиционных обозначений смутных, трудно определяемых ощущений» (Григорьева А.Д. Там же; с. 217).
Символическим образом является и образ звезды в «ночной поэзии» Тютчева. Звезда – это один из древнейших общечеловеческих символов, астральный знак, символ вечности, символ высоких стремлений, эмблема счастья. К символу звезды непосредственно примыкает символ неба – нечто недоступное, непостижимое. Небу и звездам противопоставлен образ земли, который тоже является символом. В мифологической традиции небо и земля появились после разделения первоначального хаоса на верх и низ, то есть на небо и землю. Земля у Тютчева – это символ физической жизни человека, тогда как небо – символ бессмертия, «божественного огня», духовного возрождения, полета, к которому человек страстно стремится, но «не дано ничтожной пыли Дышать божественным огнем» («Проблеск»). Человек Тютчева постоянно находится между безднами – между землей и небом. Здесь заключен еще один символ: земля и небо в душе человека, их вечное противоборство. Небо в душе человека стремится к полету, но земля не дает душе взлететь. Море в ночном цикле Тютчева также символично. Это символ жизни, символ жизненной силы души. Помещая человека между двумя безднами – небом и океаном, морем, т.е. водой, – Тютчев показывает трагическую обреченность человека, которому его земное начало не дает оттолкнуть «удушливо-земное» («Хоть я и свил гнездо в долине…»). И человек плывет, окруженный «пылающей бездной» («Как океан объемлет шар земной…»), растерянный, одинокий, а его душа в отчаянном порыве «хотела б быть звездой» («Душа хотела б быть звездой…»).
Большое значение в «ночной поэзии» имеет символика цвета и звука. День всегда окрашен в светлые тона и звуки дня – это чистые, «благодатные» звуки, сливающиеся в один «строй, Стозвучный, шумный и невнятный» («Еще шумел веселый день…»). Ночные краски – темные, имеющие множество оттенков. У Тютчева ночь – не просто чернота, непроглядный мрак, тьма. Ночь – это тени сизые, сумрак тихий, сонный, томный, благовонный («Тени сизые сместились…»). Ночь окрашена как бы в полутона, что придает ощущение трагичности, тревоги, страха. Не черный цвет – символ абсолютной пустоты и абсолютного мрака, а именно серые, сизые, сумрачные полутона. Ночные звуки также приглушены, смазаны, это полузвуки, лишь слегка доносящиеся до человеческого слуха. Цвет и звук ночи символизируют состояние души близкое к смерти. Именно поэтому Тютчев использует не черный цвет – символ полного небытия, а приглушенные полутона-полузвуки, отражающие душевное состояние человека.

Значение «ночной поэзии» Тютчева

Поэзия Тютчева далеко не сразу получила всеобщее признание. Г.В. Чагин пишет: «Интересно, что при жизни поэт не пользовался известностью в широких читательских кругах. Но зато среди его восторженных почитателей были Жуковский, Пушкин, Некрасов, Тургенев, Л. Толстой, Фет, А. Майков, Достоевский и другие поэты и писатели его круга. И сами эти почитатели хорошо понимали, в чем причина отсутствия популярности у их любимого поэта. «Популярность мы не предсказываем г. Тютчеву, – писал, например, И.С. Тургенев в «Современнике» в 1854 году, – той шумной сомнительной популярности, которой, вероятно, г. Тютчев нисколько не добивается. Талант его, по самому свойству своему, не обращен к толпе и не от нее ждет отзыва и одобрения» (Чагин Г.В. Там же; с. 137). Чагин отмечает, что «философская направленность, содержание тютчевской поэзии во многом опережали, по меткому выражению Аксакова, «умственное развитие» и «привычку мыслить» у читателя, современника поэта. Отсюда и частичное непонимание этой поэзии, и, в какой-то мере, даже ее отрицание, и мнение о Тютчеве как о поэте для немногих.
Да что говорить о читателях, – восклицает Г.В. Чагин, – когда даже самые близкие Федору Ивановичу люди часто теряли всякую духовную нить его понимания. «Он мне представляется одним из тех изначальных духов, таких тонких, умных и пламенных, которые не имеют ничего общего с материей, но у которых нет, однако, и души, – записывает однажды свои впечатления о нем старшая дочь поэта, Анна Федоровна. – Он совершенно вне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-то жуткое и беспокойное…» (Чагин Г.В. Там же; с. 124).
Особенно трудна для понимания и потому долгое время остававшаяся непризнанной была «ночная поэзия» Тютчева. В 1935 году П.А. Флоренский писал о космическом мироощущении Тютчева, о созданном им образе безначального хаоса: «Хаос Тютчева залегает глубже человеческого – и вообще, и индивидуального – различения добра и зла. Но именно поэтому его нельзя понимать как зло. Он порождает индивидуальное бытие, и он же его уничтожает. Для индивидуума уничтоженье есть страдание и зло. В общем же строе мира, то есть вне человеческой жизни, это ни добро, ни зло…Без уничтожения жизни не было бы, как не было бы ее и без рождения…И когда хаос не считается с понятиями человеческими, то это не потому, что он нарушает их «назло», что он борется с ними и противопоставляет им их отрицание, а потому, что он их, так сказать, не замечает. Тютчев не говорит и не думает, что хаос стремится поставить вместо человеческих норм и понятий о добре им обратные; он просто попирает их, подчиняя человека другому, высшему, хотя часто и болезненному для нас закону. Этот высший закон мы способны воспринимать как красоту мира, как «златотканый покров», и радость жизни, полнота жизни, оправдание жизни – в приобщении к этой красоте, постоянном восприятии и сознании ее…» (Кожинов В. Там же; с. 473).
В. Кожинов пишет: «…искреннее восхищение поэзией Тютчева должно пробудить в каждом из нас убежденность в том, что мое личное бытие имеет самое прямое, непосредственное отношение к вселенскому, космическому бытию, что я не имею права забывать об этом и призван мерить мою жизнь именно такой мерой…» (Кожинов В. Там же; с. 475). Для Тютчева нет разделения на индивидуальное и космическое. Его личное бытие целиком растворяется во вселенском. Именно поэтому в «ночной поэзии» отразился богатый душевный мир поэта. Его сугубо индивидуальные переживания во всем их неповторимом богатстве, сложности, утонченности были всегда соотнесены с всеобщим состоянием современного мира, с человеческой историей в целом и с Вселенским, космическим бытием (Кожинов В. Там же; с. 487).
«Тютчев, – пишет Л. Озеров, – в равной степени почитает близкими и «паутины тонкий волос» на «праздной борозде» русского поля, и океан вселенной, который объемлет «шар земной», и «небесный свод, горящий славой звездной». Бесконечность и безбрежность мира в поэзии Тютчева явлены не эмблематически, а реально, они вобраны в душевную жизнь поэта, как события его личной жизни. Это свойство Тютчева было подмечено и подхвачено поэзией после него, хотя ни одному из поэтов вплоть до наших дней в этом смысле не удалось подняться до его, тютчевских, художественных высот. Космическая тема была для Тютчева не только темой, но и пафосом его работы, его мысли. В наши дни его поэзия продолжает служить образцом для нас, живущих в эпоху великих космических полетов, открытых полетом Юрия Гагарина…» (Озеров Л. Там же; с. 99 – 100).
Л. Озеров отмечает глубокую связь поэзии Тютчева с русской психологической прозой. Поэзия Тютчева отозвалась в стихотворениях Тургенева, в его стихотворениях в прозе, а также в его малой и большой прозе. Большую роль сыграл Тютчев в творчестве Достоевского. Воздействие Тютчева на прозу Л. Толстого было органическим, длительным, существенным. Говоря однажды о Тютчеве, Л. Толстой с горечью заметил: «Его все, вся интеллигенция наша забыла или старается забыть: он, видите, устарел…Он слишком серьезен, он не шутит с музой…И все у него строго: и содержание и форма» (Пигарев К. Там же; с. 355). Из этого забвения Тютчева извлек в середине девяностых годов XIX века философ-идеалист и поэт Вл. Соловьев, усвоивший в своем поэтическом творчестве некоторые художественные традиции Тютчева и явившийся в этом смысле одним из предшественников символистов.
Вслед за Соловьевым к Тютчеву обратились символисты. Восприятие тютчевского наследия символистами носило во многом внешний характер и ограничивалось вариациями отдельных и далеко не основных мотивов его лирики и заимствованием у него приемов и форм словесного изображения. Внутренне ближе других к Тютчеву был только один представитель символизма – Александр Блок (Пигарев К. Там же; с. 355 – 356).
Постепенно поэзия Тютчева перестала быть достоянием немногих «посвященных».
«Потрясенная до основ драмой бытия и небытия, – пишет Л. Озеров, – исполненная трагедийного накала, поэзия Тютчева в конечном счете внушает нам высокие, можно даже сказать героические мысли. Эта поэзия дает возможность дышать воздухом горных вершин – прозрачным, чистым, омывающим и омолаживающим душу» (Озеров Л. Там же; с. 107).

1.Григорьева А.Д. Слово в поэзии Тютчева. – М.: «Наука», 1980.
2.Кожинов В.В. Тютчев. – М.: Молодая гвардия, 1988.
3.Королев К. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. – М.: Изд-во Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003.
4.Озеров Л. Поэзия Тютчева. – М.: «Художественная литература», 1975.
5.Пигарев К. Жизнь и творчество Тютчева. – М.: Издательство Академии Наук СССР, 1962.
6.Русская литература. XIX век. От Крылова до Чехова. – СПб.: «Паритет», 2001.
7.Русская поэзия XIX века. БВЛ. Т. 106. – М.: «Художественная литература», 1974.
8.Чагин Г.В. Федор Иванович Тютчев. – М.: «Просвещение», 1990.

источник