Серебряный век является значимой эпохой в истории мировой культуры и литературы. Первые два десятилетия XX века — это период расцвета русской литературы, прежде всего поэзии, когда на литературной арене одни за другими сменялись символисты, акмеисты, футуристы. В это время творили: Александр Блок, Анна Ахматова, Владимир Маяковский, Марина Цветаева и многие другие.
Гениальность Марины Цветаевой неоспорима, её стихи читались, читаются, и будут читаться людьми разных возрастов, национальностей и вероисповеданий. Её уникальность как поэта и в том, что она не относилась ни к одному из течений в поэзии Серебряного века. У неё было свое собственное, не похожее ни на кого и в то же время близкое многим понимание действительности, жизни, любви. Цветаева всегда оставалась самой собой. Её судьба — это непростой путь русской женщины, человека, преданного искусству.
Марина Цветаева начала писать в юном возрасте. Её первый сборник «Вечерний альбом» был издан, когда ей исполнилось 18 лет. В следующем году она встречает Сергея Эфрона, своего будущего мужа. Многие стихи того времени посвящены именно ему. На протяжении своей жизни Цветаева столкнулась со многими испытаниями: это и события в истории России: Первая Мировая война, две революции, Гражданская война; и личные драмы поэтессы: смерть дочери, долгая разлука с мужем, эмиграция. Но, несмотря ни на что, Марина Цветаева продолжала писать. Л. Поликовская в статье о Цветаевой пишет: «…она не могла жить без сонмов, снов… — не могла перестать быть Поэтом»1. Именно эти строки отражают сущность и жизненную позицию Цветаевой — она была поэтом с большой буквы и считала это своим призванием.
Одним из центральных мотивов в творчестве поэтессы является мотив бессонницы. Один из циклов, написанных ею, назван «Бессонница». Значимость мира, пограничного между сном и явью, изучалась такими известными исследователями, как Анна Саакянц, Елена Айзенштейн и многими другими. Но, по нашему мнению, до сих пор остаются нераскрытыми некоторые вопросы. Основная часть научных работ, посвященных бессоннице, была направлена на сопоставление бессонницы и сна. Актуальность проблемы заключается в том, что отдельно образ «бессонницы» практически не рассматривался, и в современной литературе нет чёткого толкования данного образа в творчестве Цветаевой. Какими смыслами наполняется бессонница в лирике Марины Цветаевой, и какую роль она играла для лирической героини её стихотворений до сих пор остаётся тайной. Цель нашей работы — доказать, что бессонница была целым миром для поэтессы и исследовать, каким представлялся этот мир в её стихотворениях.
Образ бессонницы в русской литературе имеет свою историю. Многие поэты и Золотого, и Серебряного веков, и нашего времени писали о бессоннице. В творчестве каждого её образ создается по-разному, и в то же время у них можно найти что-то общее. Марина Цветаева занимает исключительное место среди этих поэтов, так как мотив «бессонницы» является сквозным в её творчестве, она посвятила не одно стихотворение бессоннице, а целый цикл и множество отдельных стихотворений, в которых присутствует этот образ.
Большое влияние на творчество Марины Цветаевой оказал А.С. Пушкин. Первым поэтом, с творчеством которого она познакомилась, был именно он. «Мой Пушкин» вскоре напишет она, и будет боготворить его до конца своих дней. Марина Цветаева считала Пушкина поэтом с большой буквы, великим творцом. Многие образы её стихотворений похожи на образы из стихов Пушкина. Одним из них является образ «бессонницы», традицию описания которого продолжила Цветаева.
В стихотворении А.С. Пушкина «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» лирическому герою противостоит бессонница, не отпускает его. Он же старается разгадать её сущность. Выразительные, образные метафоры помогают Пушкину создать картину происходящего вокруг, а точнее — невидимого, но ощущаемого («Спящей ночи трепетанье,//Жизни мышья беготня…»). И Цветаева, и Пушкин чувствовали, что время неумолимо бежит вперёд, даже во сне. Лирические герои их стихотворений пытаются найти ответы на свои вопросы, ведут диалог с бессонницей.
Мы можем предположить, что в образе «бессонницы» Цветаевой есть что-то «тютчевское», ведь в его лирике тоже присутствует мотив бессонницы, как значимый компонент творчества. Его стихотворение «Бессонница» мы выбрали для сравнительного анализа, потому что представление автора о бессоннице схоже с представлением Цветаевой.
Во-первых, в стихотворении нет конкретного лирического героя, а присутствует только безличное, собирательное «мы». Как у Тютчева, так и у Цветаевой бессонница — это момент столкновения жизни и смерти, но, в отличие от поэтессы, Тютчев ведёт разговор со смертью не один на один, а с позиции всего человечества. Марина Цветаева во время бессонницы просит смерть забрать её, Тютчев же утверждает: бессонница есть порог смерти, к которому каждый из нас рано или поздно подойдёт, а так как происходит постоянная смена времён и поколений, забвение неизбежно. Отсутствие лирического «я» и конец жизни в стихотворении Тютчева объясняется тем, что, согласно его концепции мира и человека, жизнь — это всего лишь миг, «одно мгновение».
Стихотворения Пушкина и Тютчева отличаются друг от друга. У Тютчева восклицания — у Пушкина вопросы, у Тютчева готовое знание — у Пушкина взыскание истины, у Тютчева безнадежность — у Пушкина противостояние путем познания. Марина Цветаева желала продолжить начатое Пушкиным великое дело — нести истину и свет людям, её мироощущение совпадало с идеями поэта, поэтому её стихотворения немного ближе по духу стихам Пушкина.
Прежде чем перейти непосредственно к миру «бессонницы» в стихотворениях Марины Цветаевой, необходимо понять, что значил для поэтессы ещё один образ, близкий бессоннице, — образ «сна».
Между этими понятиями в изображении Цветаевой много общего. «Сон для Цветаевой — «один из способов ухода от действительности», из «навязанного ей от рождения мира необходимостей, туда, где начинается подлинная жизнь»1. Бессонница тоже выступает в роли иного мира, который не всегда похож на реальный. Е. Айзенштейн пишет: «Сон называла Цветаева любимым видом общения, своим часом суток и временем года, своей широтой и долготой. Это сфера, через которую она говорила о высших переживаниях души»1. Бессонница, как и сон, помогает увидеть истинного себя. Ночь приоткрывает душу, помогает лучше понять себя и окружающих. Сон — общение с людьми в другом мире, а бессонница — граница двух миров. С другой стороны, бессонница — это ещё один мир. Для поэтессы существовало три мира: реальный, мир «сна» и мир «бессонницы». Все три мира отличались друг от друга, в каждом из них Цветаева чувствовала себя по-разному, каждый имел свои положительные и отрицательные стороны.
В статье «Мотивы и образы «сна» в жизни и творчестве М.И. Цветаевой» раскрывается значение сна: «Одно из первых значений, в каком она (Марина Цветаева) употребила слово «сон» — это знак душевного безразличия, души омертвелой. В стихотворении «Месяц высокий над городом лег…» героиня отказывается на слова ушедшего героя «хочется спать» монологом, в котором отчётливо противопоставляет сон и его синонимы — «уютная дремота», «покой» — иному мироощущению, отстаивающему движение, «муку пути», борение»2. Эти строки имеют огромное значение, так как они помогают нам понять, что бессонница — «иное мироощущение», была отлична от сна, и, если сон означал в некоторых стихотворениях смерть, то бессонница — жизнь, борьбу со смертью. Для Цветаевой сон был миром, состоянием, и она наделяла его человеческими качествами. В мире «бессонницы» можно выделить два основных образа: состояние, в котором Цветаева могла видеть и чувствовать всё, что происходит в мире, и человек, который помогал ей всё это делать и мог быть как другом, так и врагом.
В стихотворениях Марины Цветаевой бессонница могла быть в любом контексте и в самых разных связях с описываемым образом. Так, в стихотворении «У меня в Москве — купола горят!» читаем:
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю.
Бессонница здесь выступает как своеобразная «мера любви». Она является и душой поэтессы, и её состоянием. «Любить бессонницей» у Цветаевой значит любить всем сердцем. Героиня живёт в мире бессонницы, сквозь призму этого состояния она выражает свои чувства. Именно в бессонные ночи она острее всего чувствовала своё влечение к любимому. Это подтверждается и ещё одной строкой из стихов поэтессы: «Коли суженого жду — где бессонница?». Это состояние было неразрывно связано с ожиданием, предвкушением чего-то, чаще всего встречи с любимым или даже мыслями о нём. В стихотворении «Поздний свет тебя тревожит. » героиня делится сокровенным:
Я — бессонна. Спать не может
По мнению Цветаевой, не спят «хорошие» и одинокие люди. На самом деле, её лирическая героиня часто остаётся наедине с бессонницей. Мы можем предположить, что бессонница не является трудной, обременительной, скорее наоборот, это даже своеобразное спасение от смерти. Но и спокойной бессонницу нельзя назвать. Метафора «отродясь кипим в котле» отражает динамику бессонницы и ночи в целом. Исследование стихотворений цикла «Бессонница» поможет нам глубже понять, каким был мир «бессонницы», что он значил для Цветаевой.
источник
Значение темы бессонницы в лирике Цветаевой. Одиночество в ночи как возможность отрешиться от обыденности, соприкоснуться с запредельным и вечным. Мотивы пути и примирения в творчестве поэта. Отношение цветаевской героини к магии сна и его пророчествам.
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://allbest.ru
Всероссийского открытого конкурса научно-исследовательских, изобретательских и творческих работ обучающихся «Национальное Достояние России»
МОУ «Хоринская средняя общеобразовательная школа №1
Название: Многозначность понятий «сон» и «бессонница» в творчестве М.И. Цветаевой
учитель русского языка и литературы
Среди самых замечательных имен в русской поэзии двадцатого века мы справедливо называем имя Марины Цветаевой.
Цветаева принадлежит к тем художникам, чей вклад в мировую литературу ещё предстоит оценить во всей полноте не только читателям, но и исследователям.
Мощь творчества Марины Цветаевой, масштабность её дарования, вернее сказать, гениальности только начинают осознаваться по-настоящему. Ныне открываются широкие возможности для знакомства со всем её творческим наследием.
Творческий облик Цветаевой необычайно многогранен: самобытный поэт и неожиданный прозаик, оригинальный драматург и тонкий мемуарист, исследователь литературы и глубокий, парадоксальный мыслитель. Истоки такой творческой многоплановости, несомненно, в её яркой индивидуальности.
Цветаева вступила в литературу на рубеже веков — в переломную эпоху, с её все более сгущавшейся атмосферой предгрозья, в эпоху, предвещавшую, как сказал Александр Блок, «неслыханные перемены, невиданные мятежи».
Цветаевой действительно суждено было стать летописцем своей эпохи.
Тема бессонницы в творчестве Цветаевой
В «Толковом словаре» под редакцией С.И.Ожегова слово «бессонница» имеет одно значение — «болезненное отсутствие, нарушение сна». Цветаева вкладывает в это понятие несколько иной смысл.
Бессонность — важнейшее свойство её лирической героини, неотъемлемая составляющая её духовной жизни. В философской системе Цветаевой Бессонность означает «растревоженность» духа, не знающего безразличия, апатии, «сна», в противовес равнодушию, это вечный вызов всему неподвижному, оцепенелому, застывшему в своем развитии, вызов миру, « где наичернейшей — сер!», готовность к подвигу.
Бессоннице Цветаева посвятила цикл стихотворений, написанных в 1916 году. Бессонница для цветаевской героини — живое существо, она приходит к ней в образе женщины. Приходит, чтобы осудить и даже наказать: бессонница наложила клейма на глаза «мученицы»:
Оплела мне глаза бессонница
Но за что? Бессонница обвиняет героиню в идолопоклонничестве. Но кому поклоняется она? Поэзии, ночи, а может быть, ей, бессоннице? Цветаевская героиня звала её, «кликала — и накликала»: бессонница — единственное существо на свете, способное понять и простить её, разделить с ней все радости и горести. Бессонница сменяет гнев на милость, в её словах звучит материнская нежность:
Бессонница в цветаевских стихах — «подруженька», помощница, соучастница. Бессонница облегчает все страдания героини, даже смерть из её рук принять — блаженство:
Общение с бессонницей лишает цветаевскую героиню сил, но оставляет после себя счастливое, неземное ощущение соприкосновения с чем-то запредельным, истинным, вечным:
После бессонной ночи слабеет тело,
Милым становится и не своим, — ничьим,
В медленных жилах ещё занывают стрелы —
И улыбаешься людям, как серафим.
Во время бессонницы с героиней случилось нечто такое, что изменило её, сделало не похожей на остальных людей. «Клейма», поставленные ей бессонницей, приобрели золотистый оттенок святости, а лик её стал светлее и прекраснее:
Нежно светлеют губы, и тень золоче
Возле запавших глаз. Это ночь зажгла
Этот светлейший лик, — и от темной ночи
Только одно темнеет у нас — глаза.
Бессонница предстает перед читателем во множестве обликов. Неизменно — она «вечная спутница» лирической героини. Именно бессонница дает героине возможность уйти в свой, особый мир, отрешиться от обыденности, остаться наедине с собой, отринув тщету и суетность дня. Она помогает героине обрести новый взгляд на бытие.
Бессонница диктует героине свои законы, обязывая её быть личностью, выступает неким катализатором развития её индивидуальности. Остановимся на одном стихотворении из цикла:
Сегодня ночью я одна в ночи —
Бессонная, бездомная черница!
Эта самохарактеристика весьма показательна: одинокая (без спутника), бессонная (без сна), бездомная (без дома). Она, тем не менее, не ощущает себя несчастной и обделенной. Ей ведома особая радость:
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!
Она чувствует себя владелицей тех сокровищ, которые недоступны другим. «Ключи от всех ворот» — здесь символ доступа к тайнам не только «единственной столицы», но и подспудной, сокровенной жизни человеческой души.
Она счастлива тем, что город в эту пору словно принадлежит ей одной, и призвана оберегать и хранить его сокровища, служить ему. Мотив самоотверженного, самоотреченного служения подчеркнут и словом «черница» — монахиня. Для «бездомной черницы» город — дом.
В стихотворении присутствует и важный для цветаевского творчества мотив пути. В данном случае это путь познания и самопознания. Именно бессонница побуждает героиню вступить на этот путь: «Бессонница меня толкнула в путь». Бессонница же пробуждает и проясняет в душе героини самые высокие и светлые чувства — от восхищения красотой Кремля («О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой!») до нежности и любви ко всему миру. Благоговение и любовь ко всей земле:
Сегодня ночью я целую в грудь —
Всю круглую воюющую землю!
Таким образом, бессонница, «толкнув» героиню в путь, распахивает перед ней горизонт. Обостряя чувство причастности к святыне «нерукотворного града», бессонница заставляет героиню с кремлёвского холма мысленно окинуть взором неоглядные дали. Так возникает в душе героини стремление внести умиротворение в жизнь страдающей «воюющей земли». Бессонница предельно обостряет все ощущения героини:
Вздымаются не волосы — а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Эпитет «душный» несет здесь двойную нагрузку. Во-первых, с его помощью «рифмуются» смысл и звучание соседних слов: «душный ветер» — «в душу». Во-вторых, он подчеркивает нестерпимую, невообразимую глубину проникновения внешнего мира во внутренний. Открытость, распахнутость души героини таковы, что «ветер прямо в душу дует». Он проникает внутрь всего существа.
Город в стихотворении не только определенная географическая точка — Москва, но и сама душа героини. Это путешествие в ночи для неё еще и путешествие по улицам и площадям своего беспредельного внутреннего мира. И поскольку, по убеждению Цветаевой, душа в ночи всегда вырастает, героиня находит в себе силы подняться над всем и всеми, а, поднявшись, всех пожалеть (всех — независимо от того счастливы они или нет):
Сегодня ночью я жалею всех,
Кого жалеют и кого целуют.
Собственное одиночество ничуть не ожесточает героиню, не разводит её с миром. Напротив, по мере прохождения «бессонной черницей» своего пути, по мере того, как её душой овладевает прелесть ночи, возвышенная красота окружающего, в сердце её возникает и крепнет столь же прекрасное сострадательное чувство любви. Причем эта любовь в народном понимании — любовь-жалость. Такой путь благодаря бессоннице проходит её душа — от примиряющего поцелуя любви всей земле до нежности ко всем людям — разным по судьбе, но единым в своей земной доле. Этот мотив примирения, мечта о гармонии возникали и раньше в цветаевской лирике. Вот строки из стихотворения 1915 года:
Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!
Не надо людям с людьми на земле бороться!
Многим поэтам разных времен виделась картина грядущего умиротворения: «когда народы, распри позабыв,/В счастливую семью соединятся» (Пушкин); «когда по всей планете/ Пройдет вражда племен: исчезнет ложь и грусть»(Есенин). Цветаевская героиня понимает: эти времена никогда не наступят, если люди не научатся сострадать друг другу, если не проникнутся активным стремлением к деятельному добру. Её собственная душа в способности любить вырастает до самоотречения.
Бессонность в цветаевской лирике не только свойство души, но и способ существования в мире. Об этом — десятое стихотворение цикла. Героиня, идя по ночному городу, видит в нем других не спящих:
Горящее в ночи окно — знак чьей-то бессонности. Что бы ни было за ним — радость ли, горе, одиночество, счастье любви, — такое окно, подчеркивает автор, всегда знак чего-то важного в судьбах людей. Как некий сигнал в бескрайнем океане темноты, оно всегда громко звучит в ночном мраке. Удачно найдено здесь автором слово «крик»:
«Разлуки» и «встречи», врываясь в ровное течение жизни, диктуют свои законы, заводят свой распорядок, подчиняющийся лишь прихотливой логике расставаний и узнаваний.
И это значит, что для бессонных людей не может быть и речи о тихом, безмятежном, бестревожном бытии:
Бессонность для героини — способ не только жизненного, но и творческого существования. Об этом говорится в другом стихотворении цикла, где героиня обращается к ночи, слагая ей некий торжественно звучащий языческий гимн:
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая
Свет — люблю тебя, зоркая ночь.
«Сосущая свет» — впитывающая свет, преображающая его. Ночь дорога ей как источник творческого вдохновения, «праматерь песен». Ночь наделена могучей властью: в её «длани узда четырех ветров». Она владычествует и над обычными ветрами, и над стихиями поэзии. Себя героиня видит лишь подчиненной этой повелительнице:
Клича тебя, славословя тебя, я только
Раковина, где ещё не умолк океан.
Уподобление ночи океану вызывает ассоциацию с тютчевскими строками из стихотворения «Как океан объемлет шар земной…»:
И мы плывем, пылающей бездной
В цветаевском стихотворении ночь мыслится прежде всего как Океан Поэзии. Поэт, приобщившись к этой стихии, стремится передать шум океана, донести до других звуки гармонии — так раковина, что заключает в себе звук величественной мелодии морской стихии, доносит её до того, кто захочет вслушаться.
Героиня стихотворения Цветаевой растворяется в этом океане, тонет в ночи, сливается с ней:
Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!
Испепели меня, черное солнце — ночь!
Она готова отречься от былых привязанностей («Я уже нагляделась в зрачки человека!»), признав над собой владычество «праматери песен».
Отдавая себя во власть «черному солнцу» — ночи, героиня отдает себя во власть могучей и грозной творческой стихии. И именно бессонница помогает героине сделать важнейший нравственный выбор. Это сознательный выбор в пользу непокоя, в том числе и поэтического — непрестанного горения души.
И, наконец, бессонница выступает для цветаевской героини в роли змея-искусителя (последнее стихотворение цикла, написанное в 1921 году): она предлагает ей испить из заветного кубка. Тогда героине откроется неведомое, она испытает «страстнейшую» из страстей. Она обретёт «устой», «покой», и даже смерть её будет «важнейшей»:
Мир без вести пропал. В нигде —
Как и бессонница, Сон для цветаевской героини — одушевленное существо. Своим всевидящим оком он проникает во все тайные уголки души. Кроме того, сон для героини — и некое театральное действо:
В то же время героиня предостерегает:
Сугробы для неё — ничто опасное, неизвестное, обманное. Её не страшит ничто:
В постель иду, — как в пропасть:
Для цветаевской героини сон в ореоле святости, (может быть, и вечный) снимает наказания, клейма, наложенные бессонницей:
Сон для неё — некий двойник, воплощение её души:
Скажу тебе, что я — не человек,
А только сон, который только снится.
Магия сна настолько сильна, что только во сне художнику открываются все тайны творчества и бытия:
Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.
Одно из стихотворений Цветаевой так и называется — «Сон»:
Врылась, забылась — и вот как с тысяче-
футовой лестницы без перил.
С хищностью следователя и сыщика
Все мои тайны — сон перерыл.
Сопки — казалось бы, прочно замерли —
Не доверяйте смертям страстей!
Зорко — как следователь по камере
Сердца — расхаживает Морфей.
Вы! Собирательное убожество!
Знали бы, как, на перилах лёжачи
Рухаешь! Как скорлупою треснувшей
Одр с его грузом мужей и жён.
Зорко — как летчик над вражьей местностью
Тело, что все свои двери заперло —
Тщетно! — Уж ядра поют вдоль жил.
С точностью сбира и оператора
Все мои тайны — сон перерыл!
Вскрыта! Ни щелки в райке, под куполом,
Где бы укрыться от вещих глаз
Собственных. Духовником подкупленным
Все мои тайны — сон перетряс!
Стихотворение построено как рассказ не о конкретном увиденном сне, а об отношениях между «спящим» сознанием и «бодрствующим» подсознанием: между тем, что человек знает или хочет знать о себе, и тем, о чем смутно догадывается; между тем, что он готов признать «своим» и тем, что страшится в себе разглядеть.
С точки зрения обычных представлений и согласно поэтической традиции, сон дарует душе отдых, врачует и смиряет, снимает противоречие между желаемым и возможным. Другая его «мифопоэтическая» функция — предсказывание или пророчество, «подсказка» о ближайшем будущем. Сон в стихотворении Цветаевой наделяется иными качествами — ищейки, судебного исполнителя («сбир») и разведчика («летчик над вражьей местностью»). В дальнейшем этот символ сна-следователя не меняется, но обрастает уточняющими иносказаниями. Каждая строфа (кроме третьей) добавляет этому образу новую грань — новую ассоциацию по сходству.
Оказывается, расследование, проводимое «сном», не что иное, как свет собственной совести. Сон — это сфера самого тайного, самого сокровенного в душе, он отражает внутреннее и неразложимое «я» лирической героини. Сон-духовник разглашает «тайну исповеди» героини, но при этом не нарушает правил в отношениях между исповедником и исповедуемой, потому что раскрывает он эту тайну самой героине.
В конце своей работы хотелось бы сказать, что Марина Цветаева великий поэт. Она вынесла все удары судьбы и прошла через всю жизнь с гордо поднятой головой. цветаева бессонница лирика
Я полностью согласна с высказываниями И. Бродского: «…Цветаева — поэт была тождественна Цветаевой — человеку; между словом и делом, между искусством и существованием, для неё не стояло ни запятой, ни даже тире: Цветаева ставила там знак равенства. Отсюда следует… что развивается не мастерство, а душа…».
Творческий облик Цветаевой необычайно многогранен: самобытный поэт и неожиданный прозаик, оригинальный драматург и тонкий мемуарист, исследователь литературы и глубокий, парадоксальный мыслитель. Истоки такой творческой многоплановости, несомненно, в её яркой индивидуальности. Поэт от рождения, она была наделена пытливым умом, неустанно осваивавшим всё новые высоты, страстным, «безмерным сердцем», неутомимой потребностью любить, жадным, никогда не угасавшим интересом к жизни и к людям. Ей было дано глубинное понимание исторических судеб России и мира.
И Цветаева, как и её лирическая героиня, никогда не знала покоя. Она выходила навстречу всем ветрам, всем вьюгам и бурям настоящего и грядущего.
И мне кажется, трудно не согласиться с мнением Анны Саакянц: « Мы долго ещё многому будем учиться у поэта и прозаика Марины Цветаевой; и, конечно, в первую очередь — современной, смелой, свободной, щедрой русской речи».
1. Белова Л.А. Марина Цветаева. Избранное. — М.: Просвещение, 1989.
2. Максимова Т.Ю. М. И. Цветаева. Лирика. — 5-е изд., стереотип. — М.: Дрофа, 2003. — 128с.
3. Михайлов А. Марина Цветаева. Стихотворения. — М.: Детская литература, 1990.
4. Саакянц А.А. Марина Цветаева. Проза. — М.: Современник, 1989.
Мотив бессонницы как один из центральных мотивов в творчестве Марины Цветаевой, значимость мира, пограничного между сном и явью. Контекст бессонницы и сна в стихотворениях поэтессы, их связи с описываемыми противоречивыми образами цикла «Бессонница».
реферат [32,3 K], добавлен 03.02.2011
Особенности художественного творчества Марины Цветаевой. Лирические тексты, в которых встречаются понятия «сон» и «бессонница», и интерпретация значения этих образов. Творческие сны поэта о себе и о мире. Содержание снов и сюжеты произведений.
научная работа [27,3 K], добавлен 25.02.2009
Изучение особенностей взаимодействия лирики М. Цветаевой с народной традицией, определение роли и места фольклорной образности в творчестве поэтессы. Стилистика сборника стихов «Версты». Метафоры оборотничества в поэме «Молодец», сказке «Крысолов».
дипломная работа [103,7 K], добавлен 09.04.2016
«Незаконная комета» поэзии М.И. Цветаевой. Трепетное отношение к России и русскому слову в ее поэзии. Темы любви и высокого предназначения поэта в лирике поэтессы. Построение поэзии на контрасте разговорной или фольклорной и усложненной речевой лексики.
реферат [45,8 K], добавлен 10.05.2009
Изучение особенностей любовной лирики А. Ахматовой и М. Цветаевой. Лирическая героиня в творчестве Цветаевой — женщина, полная нежности, ранимая, жаждущая понимания. Лирическая же героиня Ахматовой – бытийная женщина (и юная, и зрелая) в ожидании любви.
презентация [1,0 M], добавлен 19.02.2012
Примеры антитезы в русской поэзии. Общие смысловые компоненты в значениях слов-антонимов. Описание самых распространенных ситуаций противопоставленности любви и творчества в стихах поэта. Функции синонимов, способы их реализации в лирике М.И. Цветаевой.
реферат [18,1 K], добавлен 25.09.2016
Причины обращения к московской теме Марины Цветаевой в своем творчестве, особенности ее описания в ранних стихотворениях поэтессы. Анализ самых известных стихотворений автора из цикла «Стихи о Москве». Гармоничность образов, отраженных в произведениях.
сочинение [10,2 K], добавлен 24.01.2010
Метафора как семантическая доминанта творчества М.И. Цветаевой. Семантическая и структурная классификация метафор. Функции метафоры в стихотворениях М.И. Цветаевой. Взаимосвязь между метафорой и другими выразительными средствами в творчестве поэтессы.
дипломная работа [66,1 K], добавлен 21.08.2011
Бытовая трактовка «дорожных» мотивов в лирике П.А. Вяземского. Ироническое осмысление «дорожных» странствий в творчестве поэта К.Н. Батюшкова. Дорожные мотивы в раннем и позднем творчестве А.С. Пушкина, вырастающие в проблему России и человечества.
дипломная работа [103,9 K], добавлен 23.04.2016
Изучение темы материнства как одной из ключевых в поэзии Цветаевой. Анализ автобиографических стихотворений «Четвертый год. » и «Ты будешь невинной, тонкой…», в которых главной героиней выступает дочь поэтессы как яркая личность и продолжение матери.
реферат [25,6 K], добавлен 22.02.2010
Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.
источник
Городская открытая научно-практическая конференция
Тема: «Выявление значений понятий «сон» и «бессонница» в творчестве М. И. Цветаевой»
Цель работы, задачи, гипотеза
Творчество Марины Цветаевой – выдающееся и самобытное явление всей русской литературы. Ведь благодаря ей, русская поэзия получила новое направление в самораскрытии женской души с ее трагическими противоречиями.
Имя Марины Цветаевой неотделимо от истории отечественной поэзии. Сила ее стихов – не в зрительных образах, а в завораживающем потоке все время меняющихся, гибких, вовлекающих в себя ритмов. Она – поэт русского национального начала. Поэт предельной правды чувства, Марина Цветаева, со всей своей непросто сложившейся судьбой, со всей яростью и неповторимостью самобытного дарования, по праву вошла в русскую поэзию первой половиныХХ века.
Выбор темы объясняется следующим: личность М. И. Цветаевой есть загадка, которую трудно разгадать, мы полагаем, что наша работа позволит глубже проникнуть в мир поэтессы, приоткрыть завесу тайны, найдя новые значения образов «сна» и «бессонницы».
На протяжении всего творчества Цветаева часто обращается в своих произведениях к таким понятиям, как «сон» и «бессонница». Меняется только их значение. Поэтому мы решили взять за основу цикл «Сон» и «Бессонница».
В ходе работы мы глубже погрузились в творчество М.И. Цветаевой, и полагаем, что это станет причиной дальнейшего изучения данной проблемы.
Темой сна в жизни и творчестве Цветаевой в разной мере занимались исследователи ее произведений. Среди них — статья Е.Б. Коркиной «Поэтический мир Марины Цветаевой», статья Лили Фейлер «Сон в семнадцать лет». Темы сна в поэме «Крысолов» коснулась Н.О. Осипова («Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века»). Попыталась подвергнуть разбору мотив сна в «Лебедином стане» Цветаевой Е.Л. Кудрявцева.
выявить значение понятий «сон» и «бессонница» в творчестве М. И. Цветаевой.
1. найти лирические тексты, в которых встречаются понятия «сон» и «бессонница»;
2. интерпретировать значения этих образов;
3. систематизировать наблюдения над текстом;
мы полагаем, что Цветаева отходит от общепринятых понятий «сна» и «бессонницы» и вкладывает в них свой смысл.
В данной главе мы решили обратиться к толковому словарю, чтобы понять, что есть сон в физиологическом аспекте. Это поможет доказать то, что это явления для М. И. Цветаевой имеет несколько другое значение.
Толковый словарь С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой дает следующее определение сна [1; 736].
Сон – 1. Наступающее через определенные промежутки времени физиологическое состояние покоя и отдыха. При котором почти полностью прекращается работа сознания, снижаются реакции на внешние раздражители. 2. То, что снится, грезится спящему, сновидение.
В состоянии сна мы лишаемся «категории реальности»; сознание находится в плену сновидения и не имеет иной возможности, кроме как обитать среди построений собственного воображения. Во сне даже внешние стимулы – звуки, изменение температуры в комнате – воспринимаются как нечто, существующее в мире сновидения. Эта потеря связи с реальным миром имеет два важных следствия, подчеркивающих отличие состояния сна от состояния бодрствования. Во-первых, визуальные образы, слабые или мимолетные во время бодрствования, становятся во сне целыми сценами или картинами. В отличие от периода бодрствования, когда разнообразные события спорят между собой за наше внимание, во сне ничто не мешает на них сосредоточиться. Сновидения – чистейший пример способности психики концентрировать чувства в образы, образующие сюжетную структуру.
Вторым следствием утраты «категории реальности» является то, что язык, имеющий такое большое значение во время бодрствования, во сне играет второстепенную роль, как и звуки вообще. Содержание сна в первую очередь визуально. Однако это представление обманчиво, поскольку зрительный образ сам содержит своего рода язык. Таким образом, речь, являющаяся в первую очередь средством общения, становится почти ненужной, поскольку сон представляет собой одновременно и изображение, и скрытый «разговор». Даже объекты (деревья, животные, дома) обретают кажущееся сознание и способность к громкой или беззвучной речи. Человек может участвовать в диалоге с любым объектом, хотя слова как таковые при этом произносятся не всегда. Мозг, можно сказать, «читает свои мысли», хотя видящий сон этого не осознает; он воспринимает возникающие образы как отличные от его собственных и не подозревает, что все, ему снящееся, лишь порождение его собственного расщепленного сознания.
Своими главными страстями Марина Цветаева называла «постель (видеть сны) – и письменный стол (записывать их) – или: письменный стол (видеть сны) – и постель (осуществлять их, спящей)». Сны, по Цветаевой, можно «снить», дарить, посвящать, во сне можно назначать свидания и встречи. Мотивами сна или, наоборот, бессонницы пронизаны многие произведения поэтессы.
Марина Цветаева относилась к своим снам как к творчеству, не случайно «символы снов и художественного творчества Цветаевой имеют единую природу». Все ее творчество пронизывает идея поэта-сновидца, о том, что искусство – творческие сны поэта о себе и о мире. Цветаева записывала сны, пыталась их анализировать (сохранилось более пятидесяти).Считая сны действием, творческим актом, Цветаева писала: «Я сню свои сны… Мне сон не снится, я его сню».
Мой зимний сон, мой сон до слез хороший,
Я от тебя судьбой унесена.
Так суждено! Не надо мне ни ноши
В данном четверостишии для Цветаевой существует два мира – мир ее творчества, т.е. мир сна и мир бытовых проблем, в который и уносит ее судьба. Как известно, у нее была довольно тяжелая жизнь, полная передряг и несчастий, поэтому переживания лирической героини – есть переживания и метания М. Цветаевой.
По мере возможностей она записывала сны, предсказывала близким, посвящая своим сновидениям целые письма: «Сон называла Цветаева любимым видом общения, своим часом суток и временем года, своей широтой и долготой».
Творчество, по Цветаевой, это управляемый сон, и поэты отличаются друг от друга лишь сюжетами своих сновидений и речевым их воплощением: «. Стихи часто являют нам нечто скрытое, приглушенное и даже заглушённое, чего сам человек в себе не знал и не узнал бы, если бы не стихотворный дар. Действие сил, неведомых тому, кто действует, и кто осознает их лишь в самый момент действия. Почти полная аналогия со сном. Если бы можно было — некоторые могут, особенно дети — управлять своими снами, аналогия была бы полной. То, что в тебе скрыто и закопано, а в стихах открыто и выражено, — и есть твое поэтическое «я», сновидческое «я». Иными словами, “я” поэта есть преданность его души неким снам, посещение поэтом неких снов, тайный источник не воли его, а всей его природы. “Я” поэта есть “я” сновидца плюс “я” речетворца».
Все лишь на миг, что людьми создается.
Но неизменной, как грусть, остается
Для Цветаевой сон – это нечто вечное, то, без чего она не мыслит своего творчества. Она говорит, что ни изобретения людей, ни восторг от чего-то нового не заменят эту связь, ведь творчество для нее – это главное в жизни.
Все мне, что бы не думал украдкой,
Нас неразрывной и вечной загадкой
Сон для Цветаевой – портал, через который осуществляется связь героини с лирическим героем: «Нас неразрывной и вечной загадкой сон сочетал». Он объединяет их, помогает слиться воедино.
Содержание снов не могло не влиять на сюжеты произведений, творческий поиск которых продолжался и во сне. Так, некоторые стихотворения были написаны Цветаевой сразу после пробуждения, то есть пришли к ней во сне. Сон, по Цветаевой, — сфера, где совершаются высшие переживания души поэта. Сон был для нее одним из воплощений жизни и одновременно мистической связью между жизнью и смертью. Сновидение приоткрывало дверь в потустороннее, в бессмертие.
Цветаевской героине неведом покой, как неведомо и отчаяние. Она – неутомима, она все время в движении и изменении: «Кто создан из камня, кто создан из глины, — А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена, мне имя – Марина, Я – бренная пена морская…». Она желает, чтобы ее «каменный друг» понял ее душу, которую она распахивает перед ним, — но видит, что ничего этого ему не нужно. Ему чужда эта мятежная, бессонная птица:
Восхищенной и восхищённой,
Сны видящей средь бела дня,
Никто меня не видел сонной.
Исходя из того, что сон для Цветаевой – это акт творчества, из данного четверостишия ясно, что она пребывает в нем постоянно («сны видящей средь бела дня»). Для нее сновидения полны необычайного очарования, перед которым меркнет повседневность.
Сны проплывают пред глазами,
Уж ночью мне ложиться – лень.
Стою над спящими друзьями.
Цветаева здесь говорит о том, что никогда не была сонной – она либо спала, либо бодрствовала. Причем «Сны проплывают пред глазами» это значит, что она днем видит сны. Скорее всего, эти сны она сравнивает с процессом своего творчества.
Страстный стон, смертный стон,
Цветаева олицетворяет сон с законом и престолом, а значит и с властью. Здесь сон то, что стоит превыше всего для нее. Итак, можно сказать, что он является главным актом, через который осуществляется ее творчество. Сон – «всем законам закон». Сон, по мнению Цветаевой, мудр и всемогущ. Творческий сон — средство абсолютной независимости в выражении тайной себя, обнаженность души, способ явить мысли и чувства через поэтические символы. И здесь нет места нравственному императиву. Быть сонной — значит быть истинной собой, душой, охваченной восторгом, исчезнуть в любимом, не быть в быту.
Страстный пот, смертный пот.
Возможно устав от жизненных проблем («страстный пот, смертный пот»), Цветаева прибегает ко сну, т. е. к процессу творения, который успокоит ее и уймет.
Врылась, забылась – и вот как с тысяче-
футовой лестницы без перил.
С хищностью следователя и сыщика
Все мои тайны – сон перерыл.
Она писала о безнаказанности, безответственности и беззаветности снов.
«Все, не как у людей. Могу жить только во сне, в простом сне, который снится: вот падаю с сорокового сан-францисского этажа, вот рассвет и меня преследуют, вот чужой — и — сразу целую, вот сейчас убьют — и лечу. Я не сказки рассказываю, мне снятся чудные и страшные сны, с любовью, со смертью, это моя настоящая жизнь, без случайностей, вся роковая, где все сбывается. » (сентябрь1923 года).
Даже гибельные, «роковые» сны для Марины Цветаевой — творческий способ постижения мира, причащения к внутреннему пульсу жизни. Сон бескорыстен, в нем нет заранее выстроенной, обдуманной, продуманной, обеспеченной цели, то есть корысти. Это порыв жизни и потребность творчества. Сон, как его понимала Цветаева, — творчество, пророчество, предвидение, — сон — исполнение желаний. «Пишу и существую только во сне». Сон для Цветаевой — инвариант трагического, предвестие будущей реальности.
Лишь непосвященный может приписать все мистике. Ученые давно изучают особенности художественного творчества, разгадывая связи «сон — фантазия — воображение». Сон — всепроникающ, ибо основан на бессознательных, интуитивных и почти неуловимых сознанием образах. Сон — концентрация творческих способностей человека.
Марина Ивановна считала художника ответственным за все, что он делает: «Человек, творящий ответственен»: ему необходимо обладать волей «к произращению доброго, которое он знает». По ее понятиям, единственное оправдание: это не я, это моя душа, это моя бессовестная природа, потому что во сне совесть спит и проявляет себя то, что днем спрятано в тайники. Во сне можно проснуться. В искусстве проснуться нельзя — можно только прекратить записывать свои сны, если разгадать, что они во вред людям: «Всякому спящему и пишущему родной — удар узнавания. О, спящего не обманешь! Знает друга и врага, знает дверь и знает провал за дверью — и на все это: и друга, и врага, и дверь, и дыру — обречен. Тщетно говорю себе: не войду в (дверь), не загляну (в окно) — знаю, что войду, еще говоря, не загляну — заглядываю. О, спящего не спасешь! Есть, впрочем, и во сне лазейка: когда будет слишком ужасно — проснусь. Во сне проснулась, в стихах — упрусь», — объясняет поэт. С точки зрения Цветаевой, так поступил Гоголь, сжегший второй том «Мертвых душ», проснувшийся от сна и предавший свое творение огню «излюбвик нашим живым душам».
Рухаешь! Как скорлупою треснувшей –
Жизнь с ее грузом мужей и жен.
Зорко как летчик над вражьей местностью
Здесь Цветаева сравнивает сон с летчиком, летающим над вражьей местностью. Возможно, этим она хочет показать, что сон оказывал на ее творчество огромное влияние.
Тело, что все свои двери заперло –
Тщетно! – уж ядра поют вдоль жил.
С точностью сбира и оператора
Все мои раны – сон перерыл!
Вскрыта! Ни щелки в райке, под куполом,
Где бы укрыться от вещих глаз
Собственных. Духовником подкупленным
Все мои тайны – сон перетряс!
В этом стихотворении «Все мои тайны – сон перерыл» и «Все мои тайны – сон перетряс» скорее всего, означает то, что сон навевает какие-то мысли, образы возможно о Родине. Сон, словно живое существо, «перерывает» и «перетряхивает» тайны. Он неуправляем и добирается до самых глубин души, где обитают раны и тайны.
Священный, — стен не видеть!
В этих двух четверостишиях Цветаева говорит, что устала от мира житейского, поэтому и уходит в сон, чтобы абстрагироваться от проблем и уйти в творчество, которое для нее является лучшим отдыхом.
В постель иду как в прорубь:
Здесь Цветаева сравнивает постель с прорубью, с пропастью. Странное сравнение, учитывая, что Цветаева идет в «постель», чтобы видеть сны. Очевидно, что и в этот период сны являются таким же источником идей, целых стихотворений. Но жизнь вдали России развила тоску у Цветаевой, тоску по Родине – как и любой другой человек, она скучает по своей стране. Видимо, в какой-то мере сон был и символом «былого».
Итак, интерпретировав некоторые стихотворения, мы выяснили, что сон для Цветаевой – это вовсе не физиологический процесс отдыха, а некий священный акт, путешествия души, сопоставимые с процессом творчества, в котором она абстрагируется от внешнего мира, погружаясь в иные духовные сферы.
Для выявления отличий бессонницы как физиологического процесса от восприятия этого состояния М.И. Цветаевой мы вновь обратились к толковому словарю. [1; 43]
Бессонница — это расстройство сна, которое характеризуется неспособностью заснуть в течение значительного периода времени ночью.
Бессонница – муза Цветаевой, неслучайно она именуется «певчим»: «Сон после духовного бдения свят, потому что это сон духовидицы, которая возвращается на истинный путь». Бессонница – символ «недремлющего ока души», творческой энергии, стремления к самовыражению, бессонная – постоянная характеристика лирической героини в стихах 1916 года и более поздних, свидетельство недремлющей души, которая не может сдержать дремлющие днем и разбуженные ночью стихийные творческие силы:
Время после бессонницы есть период, когда лирический герой «успокаивается» от внешнего мира, от суеты и врагов. Приятная усталость находит на героя.
После бессонной ночи слабеют руки,
И глубоко равнодушен и враг и друг.
Целая радуга – в каждом случайном звуке,
И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.
Здесь «бессонная ночь» обозначает метания лирической героини, ее беспокойство и искания. Она говорит, что так устала и измучилась, что ей «равнодушен и враг и друг». «Целая радуга – в каждом случайном звуке» — это многообразие идей для Цветаевой, которые и родились во время «бессонной ночи».
«Бессонница леса» — это символ жизни. Если бы лес спал, значит и жизнь спит, либо ее вообще нет.
Что, дескать, щечки не свежи, —
В этих четверостишиях Цветаева называет бессонницу своим другом, с которым она кутит. Это состояние выматывает лирическую героиню («щечки не свежи»), но, тем не менее, поэтесса нуждается в бессоннице, потому что благодаря ей Цветаева находит новые пути реализации, как в творчестве, так и в жизни. Бессонница – это действительно друг Марины Ивановны, ведь известно, что Цветаева была сильной и волевой личностью, которая всегда находилась в поиске решения своих проблем.
Сегодня ночью я одна в ночи –
Бессонная, бездомная черница! –
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!
Возможно, когда Цветаева находилась в каком-то волнении, ей было близко именно это состояние бессонницы, которое можно охарактеризовать абстрагированностью от внешнего мира («я одна в ночи»). И снова лирическая героиня находится в метаниях и исканиях, потому что она опять «бессонная».
Бессонница меня толкнула в путь.
— О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль
Сегодня ночью я целую в грудь
Всю круглую воюющую землю!
Отсюда ясно, что бессонница заставляет Цветаеву действовать, искать выходы из сложных ситуаций («бессонница меня толкнула в путь»).
Итак, бессонница для М. И. Цветаевой – это состояние беспокойства и волнения, не равное физиологическому явлению, но состояние это является позитивным моментом для поэтессы, ведь оно помогает ей не стоять на месте, а постоянно двигаться и развиваться, что немаловажно для творческой личности.
В ходе нашего исследования мы нашли лирические тексты, в которых встречаются образы «сна» и «бессонницы», интерпретировали значения этих образов, систематизировали наблюдения над текстом и пришли к выводам:
1. Сон для М. И. Цветаевой — это вовсе не физиологический процесс отдыха, а некий священный акт, путешествие души, сопоставимый с процессом творчества, в котором она абстрагируется от внешнего мира, погружаясь в иные духовные сферы.
2. Бессонница — это состояние непокоя и стремления к идеалу, также не равное физиологическому явлению, но состояние это является позитивным моментом для поэтессы, ведь оно помогает ей не стоять на месте, а постоянно двигаться и развиваться, что немаловажно для творческой личности.
3. Кроме того, сон и бессонница не являются в контексте художественного мира Цветаевой антонимами – это два не противоположных, а совершенно разных, несопоставимых состояния творческого бытия поэтессы.
Таким образом, мы выполнили поставленные в начале работы задачи и достигли желаемой цели, подтвердив выдвинутую гипотезу.
В заключении хотелось бы сказать, что поэзия М. Цветаевой — поистине необъятный мир, который до сих пор хранит в себе тайны и загадки. Каждый, кто пытается их разгадать, открывает для себя новые грани красоты, новые высоты мысли и чувства. Надеемся, что наша работа поможет глубже проникнуть в ее мир и открыть новые аспекты ее творчества.
1. Айзенштейн Е. К постановке проблемы «Сон в жизни и творчестве М. Цветаевой» // Wiener Slawistischer Almanach (WSA). Sonderband (Sdb.) 32 / Hrg. von A. A. Hansen-Loeve, Red. von L. Mnuchin. — Wien, 1992. — S. 121-134.
2. ЕльницкаяС. Две «Бессонницы» МариныЦветаевой // Modern Russian Literature and Culture: Studies and Texts. Vol. 32: Marina Tsvetaeva: One Hundred Years: Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium/ Comp. & ed. by V. Schweitzer, J.A. Taubman, P. Scotto, & T. Babyonyshev. Amherst College, Amherst, Massachusetts, 1992.
3. Марина Цветаева. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета. 1990.
4. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азъ, 3-е издание. 1995. — С. 43, 736.
источник
«Бессонница» Марина Цветаева
Обвела мне глаза кольцом
Теневым — бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.
То-то же! По ночам
Не молись — идолам!
Я твою тайну выдала,
Идолопоклонница.
Мало — тебе — дня,
Солнечного огня!
Пару моих колец
Носи, бледноликая!
Кликала — и накликала
Теневой венец.
Мало — меня — звала?
Мало — со мной — спала?
Ляжешь, легка лицом.
Люди поклонятся.
Буду тебе чтецом
Я, бессонница:
— Спи, успокоена,
Спи, удостоена,
Спи, увенчана,
Женщина.
Чтобы — спалось — легче,
Буду — тебе — певчим:
— Спи, подруженька
Неугомонная!
Спи, жемчужинка,
Спи, бессонная.
И кому ни писали писем,
И кому с тобой ни клялись мы…
Спи себе.
Вот и разлучены
Неразлучные.
Вот и выпущены из рук
Твои рученьки.
Вот ты и отмучилась,
Милая мученица.
Сон — свят,
Все — спят.
Венец — снят.
Руки люблю
Целовать, и люблю
Имена раздавать,
И еще — раскрывать
Двери!
— Настежь — в темную ночь!
Голову сжав,
Слушать, как тяжкий шаг
Где-то легчает,
Как ветер качает
Сонный, бессонный
Лес.
Ах, ночь!
Где-то бегут ключи,
Ко сну — клонит.
Сплю почти.
Где-то в ночи
Человек тонет.
В огромном городе моем — ночь.
Из дома сонного иду — прочь.
И люди думают: жена, дочь, —
А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер мне метет — путь,
И где-то музыка в окне — чуть.
Ах, нынче ветру до зари — дуть
Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.
Есть черный тополь, и в окне — свет,
И звон на башне, и в руке — цвет,
И шаг вот этот — никому — вслед,
И тень вот эта, а меня — нет.
Огни — как нити золотых бус,
Ночного листика во рту — вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам — снюсь.
После бессонной ночи слабеет тело,
Милым становится и не своим, — ничьим.
В медленных жилах еще занывают стрелы —
И улыбаешься людям, как серафим.
После бессонной ночи слабеют руки
И глубоко равнодушен и враг и друг.
Целая радуга — в каждом случайном звуке,
И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.
Нежно светлеют губы, и тень золоче
Возле запавших глаз. Это ночь зажгла
Этот светлейший лик, — и от темной ночи
Только одно темнеет у нас — глаза.
Нынче я гость небесный
В стране твоей.
Я видела бессонницу леса
И сон полей.
Где-то в ночи подковы
Взрывали траву.
Тяжко вздохнула корова
В сонном хлеву.
Расскажу тебе с грустью,
С нежностью всей,
Про сторожа-гуся
И спящих гусей.
Руки тонули в песьей шерсти,
Пес был — сед.
Потом, к шести,
Начался рассвет.
Сегодня ночью я одна в ночи —
Бессонная, бездомная черница! —
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!
Бессонница меня толкнула в путь.
— О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! —
Сегодня ночью я целую в грудь
Всю круглую воюющую землю!
Вздымаются не волосы — а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Сегодня ночью я жалею всех, —
Кого жалеют и кого целуют.
Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Черноглазого ребенка
Я увидела во сне.
Так у сосенки у красной
Каплет жаркая смола.
Так в ночи? моей прекрасной
Ходит пo сердцу пила.
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая
Свет — люблю тебя, зоркая ночь.
Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
Песен, в чьей длани узда четырех ветров.
Клича тебя, славословя тебя, я только
Раковина, где еще не умолк океан.
Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!
Испепели меня, черное солнце — ночь!
Кто спит по ночам? Никто не спит!
Ребенок в люльке своей кричит,
Старик над смертью своей сидит,
Кто молод — с милою говорит,
Ей в губы дышит, в глаза глядит.
Заснешь — проснешься ли здесь опять?
Успеем, успеем, успеем спать!
А зоркий сторож из дома в дом
Проходит с розовым фонарем,
И дробным рокотом над подушкой
Рокочет ярая колотушка:
Не спи! крепись! говорю добром!
А то — вечный сон! а то — вечный дом!
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может — пьют вино,
Может — так сидят.
Или просто — рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч —
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Нет и нет уму
Моему — покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно —
Звенящей ночи.
— Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь —
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей —
Устой,
От всех вестей —
Покой.
— Подруга! —
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми —
Втяни,
Глотни:
— Не будь! —
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей —
Страстнейшая, из всех смертей —
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих — прельстись! — испей!
Мир бeз вести пропал. В нигде —
Затопленные берега…
— Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…
Ты море пьешь,
Ты зори пьешь.
С каким любовником кутеж
С моим
— Дитя —
Сравним?
А если спросят (научу!),
Что, дескать, щечки не свежи, —
С Бессонницей кучу, скажи,
С Бессонницей кучу…
Такие стихотворения Марины Цветаевой из сборника «Вёрсты», как «Нынче я гость небесный», «Вот опять окно…», «Бессонница! Друг мой!» и ряд других, сильно отличаются друг от друга по настроению, композиции и сюжету. Они были написаны в разное время (весна, лето и зима 1916 года, май 1921 года), по разному поводу, в них говорится о разных людях. Однако все они посвящены одной теме – бессоннице, а потому логично, что эти произведения были выделены в единый цикл. Рассмотрим, каким это состояние было для поэтессы.
Первое стихотворение ¬– «Обвела мне глаза кольцом…». В нём нет единого размера. В отдельных фрагментах встречаются парные, кольцевые и перекрёстные рифмы. Оно построено в виде диалога между лирической героиней-автором и бессонницей. Здесь болезнь (в медицине расстройство сна или инсомния считается заболеванием) предстаёт в виде мистической богини. Автор олицетворяет бессонницу, вкладывая в её уста едкие риторические вопросы, обращения, восклицания. Чтобы показать, как сильно влияние этого существа на героиню, поэтесса добавляет в текст анафоры («Спи, жемчужинка, Спи, бессонная»), эпифоры-созвучия (свят-спят-снят), аллитерации и ассонансы (разлучены-рученьки-мученица). Метафорические образы (круги под глазами – теневой венец, т. е. корона бессонницы) подчёркивают связь между персонажами.
В других стихотворениях цикла («Руки люблю…», «Сегодня ночью я одна в ночи…», «После бессонной ночи слабеет тело…») мы видим ту самую магию, которая творится между лирической героиней и инсомнией. Следим, как колдунья-бессонница толкает героиню на странные поступки, заставляет бродить по опустевшему городу, заглядывать в окна и искать везде признаки своего состояния – таких же неспящих людей.
Интерес вызывает произведение «В огромном городе моём – ночь…». Оно построено на парной рифме – все строки четверостишия рифмуются одинаково, так что весь стих можно описать схемой aaaa bbbb и т. д. Здесь мы видим, как постепенно героиня сама становится магическим существом.
Это превращение закрепляется в следующем стихотворении, где мы замечаем изменения даже в её облике. С помощью выразительных эпитетов («светлейший лик», «тень золоче») и сравнений («как серафим») поэтесса показывает, как героиня перевоплощается в ангела ночи. В этом плавном стихотворении, состоящем из сочетаний ямбов, хореев и амфибрахиев, больше не слышен мотив муки, страдания от бессонной ночи. «Нынче я гость небесный…», – почти радостно подтверждает эту догадку поэтесса следующим произведением.
Но к концу цикла мелодия боли зазвучит с новой силой. В «Нежно-нежно, тонко-тонко…» и последующих стихотворениях мы увидим тоску по беззаботной невинности, чистой любви, покою и пониманию. В последнем произведении, посвящённом вдове композитора Скрябина, чью кончину ускорила бессонница, мы снова услышим осанну богине-инсомнии, схожей теперь со смертью. Думается, этот образ был привлекателен для поэтессы потому, что бессонница способна забрать тяжёлые сны, напоминающие о недостижимом или потерянном счастье, и подарить пусть опасное, но такое желанное душевное равновесие.
источник
Среди самых замечательных имен в русской поэзии двадцатого века мы справедливо называем имя Марины Цветаевой.
Цветаева принадлежит к тем художникам, чей вклад в мировую литературу ещё предстоит оценить во всей полноте не только читателям, но и исследователям.
Мощь творчества Марины Цветаевой, масштабность её дарования, вернее сказать, гениальности только начинают осознаваться по-настоящему. Ныне открываются широкие возможности для знакомства со всем её творческим наследием.
Творческий облик Цветаевой необычайно многогранен: самобытный поэт и неожиданный прозаик, оригинальный драматург и тонкий мемуарист, исследователь литературы и глубокий, парадоксальный мыслитель. Истоки такой творческой многоплановости, несомненно, в её яркой индивидуальности.
Цветаева вступила в литературу на рубеже веков — в переломную эпоху, с её все более сгущавшейся атмосферой предгрозья, в эпоху, предвещавшую, как сказал Александр Блок, «неслыханные перемены, невиданные мятежи».
Цветаевой действительно суждено было стать летописцем своей эпохи.
В «Толковом словаре» под редакцией С.И.Ожегова слово «бессонница» имеет одно значение — «болезненное отсутствие, нарушение сна». Цветаева вкладывает в это понятие несколько иной смысл.
Бессонность — важнейшее свойство её лирической героини, неотъемлемая составляющая её духовной жизни. В философской системе Цветаевой Бессонность означает «растревоженность» духа, не знающего безразличия, апатии, «сна», в противовес равнодушию, это вечный вызов всему неподвижному, оцепенелому, застывшему в своем развитии, вызов миру, « где наичернейшей — сер!», готовность к подвигу.
Бессоннице Цветаева посвятила цикл стихотворений, написанных в 1916 году. Бессонница для цветаевской героини — живое существо, она приходит к ней в образе женщины. Приходит, чтобы осудить и даже наказать: бессонница наложила клейма на глаза «мученицы»:
Оплела мне глаза бессонница
Но за что? Бессонница обвиняет героиню в идолопоклонничестве. Но кому поклоняется она? Поэзии, ночи, а может быть, ей, бессоннице? Цветаевская героиня звала её, «кликала — и накликала»: бессонница — единственное существо на свете, способное понять и простить её, разделить с ней все радости и горести. Бессонница сменяет гнев на милость, в её словах звучит материнская нежность:
Бессонница в цветаевских стихах — «подруженька», помощница, соучастница. Бессонница облегчает все страдания героини, даже смерть из её рук принять — блаженство:
Общение с бессонницей лишает цветаевскую героиню сил, но оставляет после себя счастливое, неземное ощущение соприкосновения с чем-то запредельным, истинным, вечным:
После бессонной ночи слабеет тело,
Милым становится и не своим, — ничьим,
В медленных жилах ещё занывают стрелы —
И улыбаешься людям, как серафим.
Во время бессонницы с героиней случилось нечто такое, что изменило её, сделало не похожей на остальных людей. «Клейма», поставленные ей бессонницей, приобрели золотистый оттенок святости, а лик её стал светлее и прекраснее:
Нежно светлеют губы, и тень золоче
Возле запавших глаз. Это ночь зажгла
Этот светлейший лик, — и от темной ночи
Только одно темнеет у нас — глаза.
Бессонница предстает перед читателем во множестве обликов. Неизменно — она «вечная спутница» лирической героини. Именно бессонница дает героине возможность уйти в свой, особый мир, отрешиться от обыденности, остаться наедине с собой, отринув тщету и суетность дня. Она помогает героине обрести новый взгляд на бытие.
Бессонница диктует героине свои законы, обязывая её быть личностью, выступает неким катализатором развития её индивидуальности. Остановимся на одном стихотворении из цикла:
Сегодня ночью я одна в ночи —
Бессонная, бездомная черница!
Эта самохарактеристика весьма показательна: одинокая (без спутника), бессонная (без сна), бездомная (без дома). Она, тем не менее, не ощущает себя несчастной и обделенной. Ей ведома особая радость:
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!
Она чувствует себя владелицей тех сокровищ, которые недоступны другим. «Ключи от всех ворот» — здесь символ доступа к тайнам не только «единственной столицы», но и подспудной, сокровенной жизни человеческой души.
Она счастлива тем, что город в эту пору словно принадлежит ей одной, и призвана оберегать и хранить его сокровища, служить ему. Мотив самоотверженного, самоотреченного служения подчеркнут и словом «черница» — монахиня. Для «бездомной черницы» город — дом.
В стихотворении присутствует и важный для цветаевского творчества мотив пути. В данном случае это путь познания и самопознания. Именно бессонница побуждает героиню вступить на этот путь: «Бессонница меня толкнула в путь». Бессонница же пробуждает и проясняет в душе героини самые высокие и светлые чувства — от восхищения красотой Кремля («О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой!») до нежности и любви ко всему миру. Благоговение и любовь ко всей земле:
Сегодня ночью я целую в грудь —
Всю круглую воюющую землю!
Таким образом, бессонница, «толкнув» героиню в путь, распахивает перед ней горизонт. Обостряя чувство причастности к святыне «нерукотворного града», бессонница заставляет героиню с кремлёвского холма мысленно окинуть взором неоглядные дали. Так возникает в душе героини стремление внести умиротворение в жизнь страдающей «воюющей земли». Бессонница предельно обостряет все ощущения героини:
Вздымаются не волосы — а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Эпитет «душный» несет здесь двойную нагрузку. Во-первых, с его помощью «рифмуются» смысл и звучание соседних слов: «душный ветер» — «в душу». Во-вторых, он подчеркивает нестерпимую, невообразимую глубину проникновения внешнего мира во внутренний. Открытость, распахнутость души героини таковы, что «ветер прямо в душу дует». Он проникает внутрь всего существа.
Город в стихотворении не только определенная географическая точка — Москва, но и сама душа героини. Это путешествие в ночи для неё еще и путешествие по улицам и площадям своего беспредельного внутреннего мира. И поскольку, по убеждению Цветаевой, душа в ночи всегда вырастает, героиня находит в себе силы подняться над всем и всеми, а, поднявшись, всех пожалеть (всех — независимо от того счастливы они или нет):
Сегодня ночью я жалею всех,
Кого жалеют и кого целуют.
Собственное одиночество ничуть не ожесточает героиню, не разводит её с миром. Напротив, по мере прохождения «бессонной черницей» своего пути, по мере того, как её душой овладевает прелесть ночи, возвышенная красота окружающего, в сердце её возникает и крепнет столь же прекрасное сострадательное чувство любви. Причем эта любовь в народном понимании — любовь-жалость. Такой путь благодаря бессоннице проходит её душа — от примиряющего поцелуя любви всей земле до нежности ко всем людям — разным по судьбе, но единым в своей земной доле. Этот мотив примирения, мечта о гармонии возникали и раньше в цветаевской лирике. Вот строки из стихотворения 1915 года:
Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!
Не надо людям с людьми на земле бороться!
Многим поэтам разных времен виделась картина грядущего умиротворения: «когда народы, распри позабыв,/В счастливую семью соединятся» (Пушкин); «когда по всей планете/ Пройдет вражда племен: исчезнет ложь и грусть»(Есенин). Цветаевская героиня понимает: эти времена никогда не наступят, если люди не научатся сострадать друг другу, если не проникнутся активным стремлением к деятельному добру. Её собственная душа в способности любить вырастает до самоотречения.
Бессонность в цветаевской лирике не только свойство души, но и способ существования в мире. Об этом — десятое стихотворение цикла. Героиня, идя по ночному городу, видит в нем других не спящих:
Горящее в ночи окно — знак чьей-то бессонности. Что бы ни было за ним — радость ли, горе, одиночество, счастье любви, — такое окно, подчеркивает автор, всегда знак чего-то важного в судьбах людей. Как некий сигнал в бескрайнем океане темноты, оно всегда громко звучит в ночном мраке. Удачно найдено здесь автором слово «крик»:
«Разлуки» и «встречи», врываясь в ровное течение жизни, диктуют свои законы, заводят свой распорядок, подчиняющийся лишь прихотливой логике расставаний и узнаваний.
И это значит, что для бессонных людей не может быть и речи о тихом, безмятежном, бестревожном бытии:
Бессонность для героини — способ не только жизненного, но и творческого существования. Об этом говорится в другом стихотворении цикла, где героиня обращается к ночи, слагая ей некий торжественно звучащий языческий гимн:
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая
Свет — люблю тебя, зоркая ночь.
«Сосущая свет» — впитывающая свет, преображающая его. Ночь дорога ей как источник творческого вдохновения, «праматерь песен». Ночь наделена могучей властью: в её «длани узда четырех ветров». Она владычествует и над обычными ветрами, и над стихиями поэзии. Себя героиня видит лишь подчиненной этой повелительнице:
Клича тебя, славословя тебя, я только
Раковина, где ещё не умолк океан.
Уподобление ночи океану вызывает ассоциацию с тютчевскими строками из стихотворения «Как океан объемлет шар земной…»:
И мы плывем, пылающей бездной
В цветаевском стихотворении ночь мыслится прежде всего как Океан Поэзии. Поэт, приобщившись к этой стихии, стремится передать шум океана, донести до других звуки гармонии — так раковина, что заключает в себе звук величественной мелодии морской стихии, доносит её до того, кто захочет вслушаться.
Героиня стихотворения Цветаевой растворяется в этом океане, тонет в ночи, сливается с ней:
источник